Антиутопические произведения, т. е. рисующие те отрицательные последствия, к которым может в дальнейшем привести современное развитие общества, к началу XX века уже существовали на Западе. Достаточно назвать знаменитые романы Г. Уэллса «Машина времени» и «Когда спящий проснется». В них доводились до своего печального логического завершения противоречия современного капиталистического общества. Например, в «Машине времени» современные автору классы господ и рабочих преобразовались в разные виды существ в безобразных, звероподобных, живущих под землей морлоков и в изящных, беспечных, и в равной степени беспомощных и глупых элоев, которых морлоки «по инерции» обеспечивают всем необходимых и которых пожирают, выбираясь на поверхность земли по ночам. В романе «Когда спящий проснется» герой произведения погружается в анабиоз и через 200 лет его состояние (благодаря ренте) вырастает настолько, что, как оказывается, ему принадлежит полмира.
Первой социальной антиутопией на русской почве (причем рисующий общественный строй будущего во всей его полноте) является роман Е. Замятина «Мы». Написан он был в 1924 году и оттого стоит несколько особняком даже среди других произведений подобного рода. Уже в середине 20-х годов Замятин смог увидеть в новом укладе жизни, в попытках всецело подчинить «я» огромному «мы» опасные процессы: манипуляцию массовым сознанием, обезличивание человека, замену человеческих стремлений и надежд на математически выверенные алгоритмы. В центре повествования романа находится изображение мира будущего, построенного на принципе всеобщего равенства, когда у человека даже не остается имени, а лишь порядковый номер, когда у него нет ничего личного, а его жизнь проходит в комнате со стеклянными стенами. Тем не менее схема, под которую пытаются подогнать человеческое общество, сталкивается в романе с непреодолимыми преградами, с сопротивлением личностного начала, еще теплящимся в отдельных индивидах. В противоречие со Схемой вступает сама природа человека.
Сходные проблемы поднимал в своих пьесах и Е. Шварц, впрочем, используя несколько иной подход. Большинство его произведений написано на традиционные сюжеты: напр., по мотивам сказок Г.-Х. Андерсена «Голый король» (1934 г., опубликована в 1960 г.), «Красная шапочка» (1937 г.), «Снежная королева» (1938 г.), «Тень» (1940 г.).
Пьеса-памфлет «Дракон» была создана в 1944 г. (поставлена на сцене лишь в 1962 г.). В основу произведения легла восточная сказка о том, как победивший дракона юноша под воздействием огромных богатств, доставшихся ему после смерти чудовища, сам начинает охранять их, постепенно также превращаясь в дракона. Однако для Шварца сказочный сюжет лишь тема, повод для собственных размышлений о человеке и его месте в мире. Шварц переносит акценты на этические проблемы, указывает на то, что обратная сторона любой тирании, питающая и поддерживающая ее, это рабство, трусость, отсутствие чувства собственного достоинства, зависть. Пафос произведения оказывается направлен на обличение именно этих качеств, «убить дракона», по Шварцу, следует в первую очередь в себе. В силу решаемых пьесой задач под ее внешней антифашистской направленностью угадывались обобщения более широкого плана: протест против тирании, тоталитаризма, неприятие государственной машины, подавляющей личностные начала, попирающей общечеловеческие ценности.
Об использовании человека различными группами, о его подавлении государством, о попытках манипулировать его сознанием пишет и Н. Эрдман в своей пьесе Н. Эрдман (1928 г.). Герой пьесы, Подсекальников, обыкновенный обыватель, «средний человек», которого охотники манипулировать чужой жизнью ради кажущихся им «благих целей» приводят к мысли о самоубийстве. В центре произведения бунт «маленького человека» против бесчеловечности окружающей его жизни, отстаивание своего права на жизнь. Осознание того, что он лишь марионетка в руках общественных групп, приходит к Подсекальникову постепенно, но, освободившись от иллюзий, он бросает им вызов. «Разве я уклонился от общей участи? Разве я убежал от Октябрьской революции? говорит в отчаянии Подсекальников. Весь Октябрь я из дому не выходил Что же ты мне дала за это, революция? Ничего Все строительство наше, все достижения, мировые пожары, завоевания все оставьте себе. Мне же дайте, товарищи, только тихую жизнь и приличное жалованье Ради бога, не отнимайте у нас последнего средства к существованию, разрешите нам говорить, что нам трудно жить. Ну хотя бы вот так, шепотом: «Нам трудно жить». Товарищи, я прошу вас от имени миллиона людей: дайте нам право на шепот. Вы за стройкою его даже не услышите Мы всю жизнь свою шепотом проживем В чем мое преступление? вопрошает Подсекальников и сам же отвечает: Только в том, что живу».