Расскажите мне, мастер Шоттен, – это правда, что вы вернулись из плавания с парусом, сшитым из золочёной ткани?
– Мы плыли под парусом из камчатского полотна, мастер Марло. Потому что, когда наш последний парус сгнил, на борту не осталось менее ценного материала. А позолочено оно было прилично. Корабль назывался «Великая Святая Анна», ноябрь 1587 года. Да, лакомый кусочек отхватили мы тогда – самое богатое из всех захваченных когда-либо судов.
– Но это был только один из многих кораблей, – заметил Уилл.
– Девятнадцать. Девятнадцать их было, Уилл. В Великом океане они плавают без оглядки, так они уверены в своей безопасности. Это было так, словно старый лис очутился вдруг посреди стада слепых гусей.
– Как романтично, – прошептал Марло, поражённый представшей перед его внутренним взором картиной. – Само название уже волнует кровь – «Великая Святая Анна». Гружённая золотом, драгоценными камнями, дорогой одеждой… Откуда она шла?
– Из Манилы, мастер Марло. Есть такой город на Филиппинах – архипелаге у юго-восточного побережья Азии. Испания считает их своей территорией. Их корабли идут оттуда, гружённые под завязку всеми богатствами островов пряностей, пересекают океан, предпочитая этот долгий путь риску у мыса Горн и опасаясь индийских пиратов. Они разгружаются в Акапулько, что в Новой Испании. Оттуда грузы переправляют мулами в Хомре-де-Диос, а оттуда снова морем до Гаваны и, наконец, в Испанию. Как только они достигают Акапулько, считайте, что вы до них уже не доберётесь. В Хомре-де-Диос они собирают военный отряд для охраны, а в Гаване вливаются в состав большого флота. Но в Южном море, Уилл… Там они плывут сами по себе и становятся лёгкой добычей. «Святая Анна» уже находилась в виду берега – она отклонилась всего-то на несколько миль от курса и теперь улепётывала изо всех сил. Это было легче, чем подобрать с земли перезревшее яблоко.
– А были на борту женщины, мастер Шоттен? Скажите же мне, что на борту были женщины! – Марло подался вперёд, глаза его сверкали.
– Были, мастер Марло, были. – Наверное, они были прекрасны? – требовал Марло. – И вы их тоже захватили? И, наверное, позабавились? Простите, друзья, у меня чересчур романтическое воображение.
– Может быть, сэр, может быть, их и надо было захватить и позабавиться, но только в другой раз. Посудите сами, сэр, возможно ли это, когда люди только что пересекли Великий океан? Семь недель в открытом море, цинга уже разбушевалась. Почему, вы думаете, «Святая Анна» стала лёгкой добычей? Мужчины на её борту едва могли поднять шпагу.
– И всё же вам самим предстояло проделать этот же путь, – сказал Уилл.
– Это решение принять было не так уж трудно. Лучше цинга, чем тебя расстреляют береговые батареи. Все побережье вооружилось и только ждало момента, когда мы повернём обратно в Атлантику. Говорили даже, что в самом проливе нас ждут военные корабли.
– И вы решили пересечь Южное море, – прошептал Марло. – Что за дьяволы вы, мореходы. Вперёд и вперёд по могучим волнам, до Китая и Кипангу…
– Нет, сэр, – возразил Шоттен. – К Филиппинам и Яве, а оттуда к мысу Доброй Надежды.
– Не в Китай? И вас не соблазнила возможность наведаться к великому хану?
– Нас соблазняла надежда вернуться домой, пока мы не отдали концы, мастер Марло.
– И всё-таки быть так близко… Неужели у вас на борту не было никого, кто бы читал Марко Поло? Я не спрашиваю о вашем капитане. Том Кэндиш не читал ничего, кроме неоплаченных счётов. Но кто-то же должен был…
– Я читал о путешествиях Марко Поло, – отозвался Уилл.
– Вы, сэр? – удивился Марло.
– О, он не такой простой моряк, каким кажется, – улыбнулся Том.
– О, сэр, я и не думал, что ваш брат – простой моряк, – запротестовал Марло. – Увы, мастер Уилл, вас не было на борту, вот в чём беда.