— Но когда Нуала дала мне в руки глину, искусство стало для меня реальностью».
У камина стоял Малком Нортон, представившийся ей как адвокат Нуалы. Это был интересный мужчина, но ей показалось, что он позировал. Было в нем что-то напускное, почти фальшивое. Однако его печаль и заявление: «Я был ее другом, поверенным и адвокатом», — говорили о том, что он считал себя тем, кому нужно было соболезновать.
«Но почему все решили, что именно мне надо соболезновать, — спросила она себя. — Им всем известно, что я повстречала Нуалу совсем недавно, более чем через двадцать лет разлуки».
Жена Нортона Дженис все время тихо разговаривала с доктором. Спортивного вида женщина, она могла быть красивой, если бы не резко опущенные уголки губ, придававшие ей грубое и даже злое выражение.
Раздумывая над этим, Мэги удивилась, как ее мозг справлялся с потрясением от смерти Нуалы. С одной стороны, было очень больно, с другой — она наблюдала за этими людьми как бы через объектив фотокамеры.
Лайам и его брат Эрл сидели рядышком в креслах у камина. Когда Лайам вошел, он обнял ее и сказал:
— Мэги, как это ужасно, — но потом понял, что ей нужен покой, чтобы справиться со своими чувствами, и не сел рядом с ней в двойное кресло.
«Двойное кресло, — подумала Мэги. — Именно возле двойного кресла нашли тело Нуалы».
Эрл Бейтман наклонился вперед со скрещенными на груди руками, точно задумался. Мэги видела его только на собрании Мооров, но помнила, что он был антропологом и читал лекции о погребальных обрядах.
Сообщила ли Нуала, какие похороны она бы хотела? Может, адвокат Малком Нортон знает.
Звонок в дверь заставил всех замереть. В комнату вошел начальник полиции, вслед за которым Мэги попала в дом Нуалы.
— Мои люди возьмут у вас показания, так что мы отпустим вас очень скоро. Но прежде всего у меня есть несколько вопросов к вам всем. Мистер и миссис Вудз, попрошу вас остаться.
Его вопросы были обычными, например, была ли у Миссис Моор привычка не запирать двери.
Вудзы сказали ему, что она вообще никогда их не запирала и даже шутила, что была бы рада потерять ключи от парадной двери, потому что всегда могла попасть в дом с черного хода.
Он спрашивал, не беспокоило ли ее что-нибудь в последнее время. Все в один голос сказали, что Нуала была счастливым человеком и с радостью ждала приезда Мэги.
У Мэги на глаза навернулись слезы. И вдруг она вспомнила: Нуала действительно была обеспокоена.
Брауэр сказал, что если они потерпят еще какое-то время, пока его люди зададут каждому по несколько вопросов, он обещает, что их скоро отпустят по домам. Вдруг Ирма Вудз прервала его:
— Есть одно дело, которое, наверное, следует объяснить. Вчера приходила Нуала. Она написала новое завещание и хотела, чтобы засвидетельствовали ее подпись. Она также попросила нас вызвать мистера Мартина, нотариуса, чтобы он оформил все официально. Она немного волновалась, говорила, что мистер Нортон может расстроиться из-за того, что она отказывается продавать ему свой дом.
Ирма Вудз посмотрела на Мэги.
— В завещании Нуала просит вас навещать ее подругу Грету Шипли в «Латам Мейнор» или звонить ей как можно чаще. За исключением нескольких благотворительных пожеланий, она завещала вам дом и все свое имущество.
30 сентября, понедельник
12
Очевидно, Мэги Холлоувей не согласилась с версией убийства Нуалы. Он заметил это еще в похоронном бюро. Теперь, во время погребальной мессы, он видел, как она недоверчиво покачала головой, когда священник заговорил о бездумной жестокости, уносящей так много невинных жизней.
Мэги была достаточно умна и наблюдательна. Она может представлять реальную угрозу.