Настя даже не сразу сообразила, о чем он. Как так без перехода-то? Мне тоже он же не из кочевых
Что? спросила она.
А в груди тренькнуло, будто истончившийся лед на реке под ногами.
Отлучусь, сказал Юрчик, целуя ее в висок. Завтра уеду.
Настя поднялась из ласкового, цепляющего захвата рук и уперлась ему в грудь ладонью.
Куда?
Хотела спросить строго, получилось с надрывом, будто на войну забирают.
Ну, такие вещи не говорят, улыбнулся Юрчик.
По старым у нее даже горло перехватило. По старым делам?
Да там Юрчик взъерошил свои волосы. Ну, пообещал я одному человеку, что он может на меня рассчитывать. Давно уже. Все забылось, быльем поросло, а он припомнил. И отказаться я не могу.
Почему?
Не по понятиям это.
Но это опасно?
Юрчик помедлил, и Настя поняла: опасно. Очень опасно! Так опасно, что перед ней надо изображать беспечную задумчивость. Заныл живот. А выше словно паучок пробежал по сердцу, вызывая короткий сбой в его работе.
Не, сказал Юрчик, я же кто? Так, подмога. Лишний боец.
Боец?
Ну, это так говорится.
Там будет драка? Стрельба?
Настюх, ну какая стрельба в наше время? Юрчик притянул женщину к себе. Не на охоту же собираемся.
Откажись! выдохнула Настя, припадая к своей планиде.
Эй! вскрикнул Юрчик.
Что?
Царапаешься.
У меня предчувствие, прошептала Настя, отнимая скрючившиеся, зацепившие футболку пальцы. Тебя убьют!
Юрчик фыркнул.
С фига ли? он, выгибаясь, куда-то полез рукой. Смотри, я тебе показывал.
Перед глазами у Насти закачалась кроличья лапка.
Не поможет.
Как раз поможет, Юрчик положил брелок себе на лицо. Я под надежной защитой.
А если нет?
Юрчик сдул лапку с губы, пошевелил носом. Из-под шерсти сверкнул веселый глаз.
Тогда уже вступишь ты. Ты же обещала быть мне защитой?
Настя серьезно кивнула.
Я постараюсь.
Только мне необходимо тебя протестировать, сказал Юрчик. Пальцы его побежали по Настиным бедрам. По наличию, знаешь ли, слабых мест
Я, вообще, слабый пол, сказала Настя.
Серьезно? Я только удостоверюсь.
Я не против. Давай ты только лапку свою
Понял. Вы соперницы.
Вот еще!
Юрчик убрал брелок, затолкал куда-то в карман. Они поцеловались. Выскользнуть из одежды оказалось делом нескольких секунд. Такой гимнастической гибкости Настя никогда за собой не подозревала. На экране телевизора в беззвучном режиме ходил по сцене певец, разевал рот и пучил глаза. Возможно, возмущался, что некоторые особи вместо того, чтобы млеть от его голоса, занимаются совершенно посторонними делами. Он даже руку к залу протягивал, мол, поддержите. Смешно.
Через мгновение, правда, страдающий артист совсем вылетел из Настиной головы, было только светло, ярко и хотелось задохнуться от счастья. Рыжий нимб Юрчика плыл где-то в вышине.
А ты надолго? спросила Настя позже.
Дня на два, не больше.
Было странно наблюдать, как Юрчика отпускает любовный пыл, как он дышит, как белеет шея, как с его лица сходит напряженная краснота. Настя улыбнулась. Планида моя. Она пригладила его встрепенувшиеся волосы.
Возьми телефон.
Нельзя.
Два дня?
Ну, может, три.
Юрчик встал и, натянув шорты, вышел на застекленный балкон. Скрипнула задвижка. Юрчик закурил, выдохнул белесый сигаретный дым. Настя залюбовалась его крепким, жилистым телом. Господи, сохрани, прошептала она, сохрани и убереги.
А ты завтра утром уйдешь?
Юрчик обернулся. На ноге у него, на левой лодыжке Настя заметила тонкую полоску давнего шрама.
Насть, ну хватит уже. Все будет хорошо. Не на «стрелку» еду.
Куда?
Юрчик махнул рукой. Мол, не так важно. Он дымил, взгляд его плыл по крышам домов, губы, кажется, улыбались. Настя не была уверена. Ее вдруг опять стало колотить, и она сдернула плед с диванной спинки. Холодно, тянет с балкона. Или это внутри шебуршится, никак не успокоится тревога?
Настя включила звук на телевизоре. В комнату ворвались голоса, хохот зрителей. Как-то незаметно она отвлеклась, прыснула на глупой, но смешной шутке, и копошение покорно улеглось, растаяло. Прыгнувший к ней в компанию Юрчик и вовсе это копошение прибил. Настя прижалась тесно-тесно.
Что, холодно? спросил Юрчик.