Послушай, Геля Ты знаешь, кто такой Петр Мухин?
Понятия не имею, буркнула я.
Да ты что? возмутился Паша. Это ж известный олигарх! Половину московских заправок под контролем держит! Да еще и не женат за ним все московские красотки охотятся! И даже Наоми Кемпбелл. И эта, как ее Кина Танделаки Ну, ты и темная
Темная это да, вздохнула я.
И опять прямо физически почувствовала, как несчастный парень покраснел. И зачем, интересно, я его мучаю?.. Ну, слово выбрал неудачное а по сути-то Пашка прав. Я действительно темная. Не только в плане зрения во всех смыслах. Хотя времени и полно, телевизор я почти не включаю, радио не слушаю. Ну, неинтересна мне светская хроника! Сама я бы за олигархом поохотилась, а собирать чужие сплетни не хочу.
Ладно, Павлуша, не страдай, миролюбиво произнесла я. Так к чему ты про Мухина речь завел?
Я я, понимаешь, не хотел тебе говорить, пока все точно не решится но сегодня ведь Новый год. А ты расстроенная совсем
Ну?
Короче, еще в декабре я прочитал, что у Мухина, помимо прочих фирм, есть свой фонд благотворительный. Серьезный такой: с офисом, куча людей в штате. Оплачивают операции, в том числе и за границей. Рассматривают все обращения. И помогают, заметь, не только детям.
Мое предвкушающее настроение испарилось бесследно.
Ох, Павлик, опять двадцать пять, пробормотала я. Я тебе тысячу раз уже говорила: эти благотворители они только за верные случаи берутся. Если какая-нибудь тетя Клава без операции стопроцентно умрет. А мне-то с какого перепуга помогать? У меня ж не рак. А жизни слепота никак не угрожает.
Не тарахти, перебил меня Паша.
Чего-чего?
Встречался я уже с Мухиным. С самим лично.
Ты?!
А что, ничего сложного. Он всех принимает, если по записи и документы на руках. А я ж ксерокопии с твоих справок давно поснимал И фотографию твою ему показал.
Паша сделал паузу. Ох, можно и не видеть, но чувствовать, как мальчик сейчас просто лопается от гордости.
И что сказал Мухин? Мой голос, кажется, дрогнул.
Что ты очень красивая, тихо произнес Паша. И что ему тебя искренне жаль. И он обязательно постарается помочь При первой возможности.
Благодарим за обращение в наш фонд, однако в настоящий момент ваша просьба не может быть удовлетворена, горько произнесла я.
И еще Мухин просил, спокойно продолжал Павлик, чтоб ему этот твой немецкий профессор написал. Ну, про перспективы, как проходит операция и сколько она стоит
А, считай, он тебя послал, отмахнулась я.
Фонды они помогают только тем, кому помочь можно. А мой диагноз пигментный ретинит считается приговором. Возьми любой справочник, спроси даже самого продвинутого профессора и получишь ответ: ретинит неизлечимое наследственное заболевание, в настоящее время ни терапевтическим, ни хирургическим методам лечения не поддается.
Встречаются, конечно, и шарлатаны всех уровней и мастей, кто самонадеянно берется исцелить. И я к некоторым из таких ходила, а верный Павлик безропотно оплачивал консультации. Но только даже мне, с моим не самым огромным жизненным опытом, хватило ума, чтоб понять: не исправишь органическое поражение зрения никакой лекарственной травой. И уж тем более не помогут магические заклинания.
И только единственному человеку профессору Штайну из Мюнхенской экспериментальной клиники я поверила. Хотя тот, в отличие от магов с целителями, громких обещаний не давал. В первом же письме (мне читал его Павлик) написал, что на собственные глаза я рассчитывать уже не могу. Никак. Единственное, что возможно имплантировать ретинальный протез. Микрочип, воспринимающий свет и передающий информацию нервным волокнам. Однако метод этот абсолютно неопробованный, клинические испытания только в самом начале. И еще крайне дорогостоящий. Под миллион евро
И я долго надеялась, что мне удастся раздобыть этот злосчастный миллион. Однако редкие из оставшихся друзей только сочувственно повздыхали, но никто и рублем не помог (да и откуда у моих ровесников деньги?). На мое письмо в Минздрав даже ответа не пришло. Да и от бесчисленных фондов толку оказалось мало. С порога, конечно, не посылали, притворялись, что сочувствуют, только ни один из них ничего путного не предложил. Даже на обследование поехать. Они ведь, хоть и благотворители, а деньги считают четко. Куда проще (и эффектнее в плане пиара) спасти за сто тысяч евро жизнь умирающему ребенку, чем возвращать за сумасшедшие деньги зрение мне. Как сказала очередная чиновница: «В России слепых сотни тысяч. И никто не жалуется».