Наконец, не отводя глаз от дороги, отвечает:
— Я договорилась, чтобы Моцарт провел медосмотр служащих нашей компании… Он мне обещал…
Молчание. Изабелла придвигается к Баррану и склоняет голову ему на плечо. Тот по-прежнему молчит, а глаза его скрыты темными стеклами. Барран дает длинный гудок и берет круто влево, чтобы обогнать другой автомобиль.
Изабелла прикуривает сигарету и протягивает ее Баррану, который ведет машину с замкнутым, сосредоточенным лицом.
— Неужели для медосмотра не нашлось гражданского врача? — спрашивает Барран.
Ответа нет.
Щелчком Барран раскачивает массивный брелок, висящий на ключе, вставленном в замок зажигания, потом продолжает:
— Ты берешь напрокат машину и, вся в слезах, едешь за тысячу километров
— и все ради того, чтобы подрядить военного на работу, которую может выполнить любой врач!.. Интересно.
Ответа по-прежнему нет.
Барран срывает с себя черные очки и гневно восклицает:
— Ты что, смеешься надо мной?
Изабелла смотрит на него печальными глазами, губы ее дрожат.
— Медосмотр проводится в подземелье здания компании, перед самыми рождественскими каникулами, — говорит она, отворачиваясь.
И все. Она выпалила это одним духом — так бросаются в воду.
— Ну и что из того? — не понимая, спрашивает Барран.
— Не всякий врач согласится дать себя запереть там в последний вечер.
Барран не успевает удивиться — «ДС» ныряет в один из туннелей на подъезде к Лиону. Машина бежит сквозь тьму, прорезаемую красными и желтыми огоньками и металлическими отблесками. Ни Баррана, ни Изабеллу не различить.
— Что там, в подземелье? — спрашивает Барран.
— Сейф, — коротко отвечает Изабелла.
— Что в сейфе? — наконец задает Барран следующий вопрос.
— Ничего.
— Тогда зачем тебе понадобилось его открыть? Автомобиль выныривает из туннеля на яркое солнце. Барран смотрит на молодую женщину. Достав из сумочки толстую пачку зеленых акций на предъявителя, она с покаянным видом показывает их Баррану.
— Чтобы положить туда это… Акции, которые я стащила. — Их тут на пять миллионов…
Ближе к вечеру, на плоскогорье Морван.
«ДС» с открытыми дверцами стоит у придорожного ресторана. Поодаль на стоянке — другие автомобили.
Устроившись на сиденье пассажира с тарелкой на коленях, Барран с аппетитом поглощает бутерброд с бифштексом и салат. Изабелла, стоя возле машины, заканчивает рисовать губной помадой на лобовом стекле нечто вроде плана.
Закусывая, Барран поглядывает на эти красные линии, ветвящиеся будто в пустоте между ним и лицом склонившейся к нему молодой женщины.
— Здание тридцатиэтажное… — поясняет Изабелла. — Подземелье отведено службам рекламы… Это огромное помещение с множеством коридоров… Медосмотры проводятся здесь, в конференц-зале… А как раз рядом — хранилище с сейфом..
Она ставит помадой крестики, отмечая места, о которых говорит.
— И как бы он туда вошел, твой Моцарт? — спрашивает Барран
— Дверь открывается электрически. У меня есть план цепей и выключателей.
— А сейф?
— Он отпирается комбинацией из семи цифр. Но мы с Моцартом придумали способ, как ее узнать.
— Кто это «мы»? Моцарт или ты?
— Мы оба.
Барран, покончивший с едой, отставляет тарелку и включает стеклоочистители. Делает он это, похоже, с некоторым раздражением. Что это— ревность из-за слов «мы оба»? Или недоверие к истории, явно непохожей на правду? Неизвестно.