После двух месяцев непрерывных боев батарею бросили под Плевну. В июле 1877 батарейцы участвовали в первом штурме крепости. Русские войска понесли большие потери, но город взять не смогли. Пробовали несколько раз, но безуспешно. Батареи были рассредоточены по полкам, вместе со штурмующими подкатывали пушки вплотную к стенам, прямой наводкой вели огонь. После каждой попытки штурма батареи недосчитывались нескольких человек. Григорий несколько раз был контужен, но, отлежавшись пару дней, возвращался в свой расчет. Прибывший на поле боя генерал Тотлебен определил, что тактика штурма крепости абсолютно неверна, потребовал сконцентрировать наибольшее число артиллерии на каком-то одном участке, чтобы подавить противника не только огнем, но и морально.
В ноябре 1877 года Тотлебен стянул под Плевну тяжелую артиллерию. Неделю вели беспрерывный огонь. Спали часа по четыре в сутки. Грохот не утихал в ушах. Небо было затянуто пороховым дымом. Некоторые участки стены были снесены до основания. Через месяц Плевна капитулировала. Когда вошли в город, по улицам было невозможно пройти: дороги завалены разрушенными зданиями и трупами вражеских солдат. Никто их не хоронил, так как город беспрерывно засыпался снарядами. Поживиться было нечем. В одном из погребов нашли бочонок с вином. Три дня пили на батарее вместо кваса. Пушкари смеялись: «Немного берет, но с ног не сшибает, наша бражка хмелевая и то посильнее».
В 1879 году, на масленицу, после окончания освободительной войны балканских народов от турецкого владычества, Григорий раньше срока, по контузии, вернулся в деревню, с медалью за взятие Плевны и десятью золотыми рублями. Настенька ждала. Была она высокая, крепкосбитая, чуть выше Григория, задорная, веселая, со смешинкой в серых глазах. Гуляли свадьбу на масляной неделе. Катались к родне в Ильинское, Григорьевское, Карагай, Оханск, Нытву пока были золотые рубли. Отец ругался: «Зачем транжиришь деньги. Надо хозяйством обзаводиться». Григорий смеялся: «Если бы погиб, ни меня, ни денег не было бы. Деньга дело наживное, Вон сколько наших земляков на Шипке полегло. Гуляю и поминаю русичей, павших на полях сражений Болгарии и Сербии. Пусть народ помнит. Зима, масленица гулять велено».
После свадьбы, Григория как будто подменили. Начал рубить новый дом пятистенок. Пошли дети один за другим выживали парни. Как только пообиходил свой дом, зимами начал плотничать, ставя дома по соседним деревням. На заработанные деньги покупал книги. Вечерами деревенские не давали покоя, просили поучить грамоте или похлопотать за них: написать заявление в волость. Приходили с соседних деревень. Григорий никому не отказывал в просьбах. Когда встал вопрос о выборе волостного старшины, тогда Мокинское, Лягушенское, Дроздовское общества стали хлопотать о назначении старостой волости Черемных Григория Андреевича. После утверждения на должность с ним произошло второе перевоплощение: он стал требовать от крестьян поддержания чистоты дворов. Уговаривал, чтобы за домами повырыли выгребные ямы. Упрашивал из сеней делать два схода на улицу и во двор, чтобы не тащить грязь со двора в избу; устилать дворы плахами, благо валежник можно было выписать по низкой цене это не строевой лес. Просил овины и амбары ставить подальше от дома, чтобы они не были причиной больших пожаров.
Крестьяне матерились, но ослушаться боялись. Знали, что это делается для их же блага. Григорий в 1882 году добился открытия в селе двухклассной церковно-приходской школы отпала необходимость возить детей в село Григорьевское или Нытву. В больших деревнях нашел помещения или построил за счет средств волости избы-читальни, где старосты или сами жители, получившие грамоту, по вечерам за мизерную плату приучали людей к книгам.
Старшие сыновья Иван и Михаил обзавелись своими семьями, а младший Максим, названный в честь друга, погибшего под Плевной в артиллерийской перестрелке, как и положено в роду, остался с отцом и матерью. Григорий очень горевал, когда началась война с германцем, к этому времени он поизносился и постарел, а то бы пошел на фронт и показал бы супостату «кузькину мать». Характера был волевого. Переживал за сыновей, что им придется несладко на чужбине.
Максим
Максим рос головастым, рассудительным, степенным, был широкоплечим, светловолосым, с теплыми материнскими чертами лица, только нос подвел удлиненный и тонкий, как у Николая Чудотворца. Пришло время ему идти в солдаты. Срок службы к этому времени был сокращен до двух лет. Крестьян это радовало. Старались жениться до армии, чтобы дома у родителей оставалась помощница.