Была она пышненькой, полногрудой, с веселыми кудряшками. Никогда ничего не читавшей, кроме книг по школьной программе, не знавшей музеев, театров, городской жизни. Ну, не успела, война же!
Далеко- далеко от нее, в большом городе, в еврейском местечке, рос интеллигентный еврейский мальчик Сема. Папы у него не было, но еврейская его мама, как все еврейские мамы души в сыне не чаявшая, вбивала в Сему все, чему сама была обучена.
Сема учился музыки, играл на флейте, посещал консерваторию. Сема четко знал, с какой стороны нужно класть вилку, а с какой нож, как галантно подать руку девушке. Учен был Сема и танцам, и неплохая собираемая поколениями библиотека была у него дома.
Сема надевал галстук и ходил в гости к тете Риве, затем после ужина с непременной шейкой индейки, чинно прогуливался по местечку с ее дочерьми Соней и Раей.
Хороший был Сема мальчик. Война изменила его жизнь.
В военкомате, куда он пришел по повестке, веселый капитан, даже не взял у него документы, крякнул:
Еврей?
Еврей, подтвердил Сема.
Капитан посмотрел в сторону начальника, сидевшего за последним столом.
Бери и еврея, сказал начальник, на войне или убьют, или быстро русским станет.
При слове «убьют» Семе стало как-то плохо.
Но его не убили. Он дошел до Берлина и от тихого еврейского мальчика действительно, ни чего не осталось. Где флейта, где книги, где чинные прогулки с Ривиными девочками?! Грязь, пот, грохот орудий, мат перемат в окопном штабе.Эти пять лет войны вышибли из него все предыдущие девятнадцать.
Был он худой, рыжий и носатый. Никогда в жизни, подумала Римма, да и не в первый раз подумала, они не могли бы встретиться на этой земле, если бы не война. Война перемешала все географические точки, худых и толстых, носатых и плосконосых, ну кого только не оказалось вместе в этом кипящем котле.