Прибыл в Раменский горотдел,
Получив чекистскую робу,
С интересом на службу смотрел.
Дела принял почти что сразу
(Это был режимный объект),
Чтобы быть там чекистским «глазом»,
Выявлять «шпионский субъект».
Прослужил там три года кряду,
Получив, наконец, жильё,
Появилась в жизни отрада
Сознавать, что оно твоё.
Перешёл я затем на службу
В наш Быковский аэропорт,
Помогла с начальником дружба,
Чему был я безмерно горд.
В коллективе освоился скоро,
Мой объект стал Быковский завод,
Дослужился я здесь до майора
И ушёл на четвёртый год.
Захотелось сменить обстановку,
Подал рапорт я в ДРА,
КГБ со своею сноровкой
Дал понять, что же там за «дыра».
По провинциям нас раскидали,
Поубавился сразу пыл.
В Кандагар, мы в посольстве узнали,
Направление я получил.
Сборы были в то время не долги:
Расписался за АКС,
Две гранаты, «Макаров», патроны,
В чемодан этот груз еле влез.
Ещё вёз я тогда с собою
Мой старинный тульский баян,
Полюбил его всей душою,
Помогал исправлять он изъян,
Что в душе проявлялся за пьянкой
От родного дома вдали,
И пытались убить друзья «ханкой»
Грусть под сердцем родной земли.
В Кандагар прилетели под вечер,
Разгрузили армейский АН,
И горел закат словно свечи
Над пустынею Регистан.
Та жара может только присниться,
Оставалось читать Псалтырь,
К БТРу не прислониться -
На руке появлялся волдырь!
Кто-то может сказать это «утка»,
Тот, кто не был в пустыне днём:
Шестьдесят с лишним в тени вам не шутка,
Пышит словно из печки огнём!
От жары мы ходили, как спьяну,
Жили в боксах по два, где по три.
Нам кампания «Ариана»
Апартаменты сдавала свои.
Каждый день на работу в город
Отправлялись мы на броне,
И убить нас могли очень скоро
В необъявленной этой войне.
От Кандагара до аэропорта
Всего было семнадцать вёрст,
Вдоль дороги, с названием «Чёртовой»,
Олеандры цвели в полный рост.
Трасса та была под контролем
Кандагарских душманских банд.
Каждый знал из нас свою долю,
Только Бог был жизни гарант.
На дороге рвались БМП-ешки,
Под обстрел попадали авто,
Но мы ездили там без спешки,
Страху был не подвержен никто.
Потому что с судьбой смирились,
Отчий дом вспоминали, семью,
Воевать за границей учились,
Так, чтоб жизнь сохранить свою.
Отмечали и там дни рождения,
Пели песни под тульский баян,
Пили много, но к удивлению
Не бывал из нас никто пьян.
Ежедневно жилили на нервах,
То подрыв, то шальной снаряд,
Но ведь кто-то должен быть первым
Из отряда наших ребят?
И им стал сержант-пограничник,
Службы срок выходил его:
Толя Мазнев связист отличник
Дожил там до конца своего.
Погубила бойца служба эта:
В БТР-е на полном ходу
Осветительная ракета
взорвалась вдруг у всех на виду.
БТР водитель покинул,
Мы упали в машине с моста,
Видно дьявол тогда искуситель
Испытал нас, не чтивших Христа!
БТР-ом сержант был раздавлен,
И погиб у ребят на глазах,
В тот момент мы все были подавлены
И стояли над Толей в слезах.
В плащ-палатку его завернули,
Привезли в наш «родимый аул»,
Через пару часов помянули,
Отстучав шифровку в Кабул.
Три дня труп не могли отправить-
Самолёт ждали «Чёрный тюльпан»,
Чтоб в Союз с телом гроб доставить,
Но его взял армейский АН.
После этого я проработал
В Кандагаре месяцев пять,
Проявили тут кадры «заботу»,
И пришлось место службы менять.
Я в афганскую прибыл столицу,
Чтоб работать в органах ХАД.
Встретил много своих сослуживцев,
Смене климата был очень рад.
Безопасность аэропорта
Возлагалась на группу ХАД -
Провожать Бабрака с эскортом,
Для гостей готовить парад.
Сходу влез я тогда в работу,
Приобрёл в Кабуле друзей,
На себе ощутил их заботу
При устройстве там жизни своей.
Юзбашан, Оруджев и Мальцев -
Мы дружили тогда вчетвером,
Уставали у нас с Лёнькой пальцы
От игры на баяне вдвоём.
К сабантуям готовились чётко,
Закупали афганской «жратвы»,