Исходя из всего ниже изложенного во втором томе, есть необходимость в общих контурах пролить свет на область определения точных наук. Во-первых, всякое утверждение теперь оказалось в иных пределах пространственных границ. Пространство теперь, не смотря на свою постоянность может быть искривлено в пределах этого постоянства и стабильности. Мы выясним также исходя из того, что этот зримый мир есть порождение человека, то отсюда следует только одно, что человек в любой отрасли познания и посредством любой отрасли познания может познавать только самого себя(смотри 111-11-5). Инструмент познания естеством земной природы лежит в сфере, где функционируют границы и формы, то есть мы видим только границы и формы и можем оперировать только границами и формами. А именно умственным познанием мы привержены только к причинно-следственному механизму развития Вселенной. И бытийствует причинно-следственный механизм по законам богословия в данной сфере (за основу взята точка созерцания чувственно созерцаемого мира). Поэтому душевный мир, как связь с Божественным так и останется трудно досягаемым для научного анализа. Для него это точка, которая не имеет величины. Можно строить абсолютно мощные циклотроны, но с их помощью природу свободы выбора познать никогда не сможем. Познаем природу закономерностей, а природу самоопределения никогда, ибо природа самоопределения исповедует Божественное, явленное специфически, чисто в естественном для анализа образе пустотой. То есть природа самоопределения всегда остается в пределах выражения свойств пустоты. (Это важное заключение, ибо пустотой в мире духовном является только отсутствие грехов. Следовательно покаяние основа всего живого.) Хотя, не трудно предположить, что эволюция становления научного анализа движется ко всё более и более точному свидетельству как раз о том, что ему, анализу, недоступно по природе о природе личности, то есть о мире душевном, а потому в процессе становления постепенно обретает схожесть со свойствами души, ибо совершенства в чем-то ином, кроме как более подобного Божественному нет. Всякое самое глубинное душевное свойство личности обязательно проявится в обозреваемой природе вещей. Чем тоньше его оттенок, тем оное очевидным образом дольше распознается как реалия. Всякое движение, если таковое имеет место быть, направлено только в одном направлении к выражению только Божественных свойств личности. Ничего иного в этом бытии нет. Душа даже в сфере анализа или бесконечной границы форм ищет себе не инородное, а только родственное. Иными словами, даже число духовная инстанция. Если человек не увидел в данном явлении самого себя, свой образ и подобие, то явление считается не познанным. То есть личность должна распознать полноту выражения самой себя. Это важное высказывание, ибо человек везде познает только самого себя и Бога только через самого же себя. Это и есть человек. Мы должны ясно себе представлять, что человек это не то, что привычно пребывает в поле зрения, но он есть то, что скрывается за этим или то, что предшествует этому. В первую очередь он есть причина всего того окружения, что оказалось в поле нашего зрения, ибо только в пределах прообраза и подобия причины возможно хоть какое-то общение и единство. Только в сферах причины каждый из нас находит взаимопонимание и единение, ибо человек это личность, которая пребывает во Царствии Небесном. Вне Царствия Небесного человек личностью быть не может и уходит в небытие. То есть привычно созерцаемый человек это иное имя причины или набор имен оной, он еще и радость бытия и, как следствие, все сопутствующее этому определению. То есть человек это два в одном, а именно Первопричина и верный образ исповеди о Первопричине в пределах бытия земного. То есть человек это счастье, это набор понятийных языковых систем для общения с Личностью, это Начало начал и первопричина, это экстаз, это образ верного пути эволюции, это образ верной мысли о Первопричине, образ верного богословия, образ познания Бога и это личность. Если мы все это суммируем в одно, то перед нами возникнет нечто несколько иного определения. Образ верного богословия и верной мысли в сочетании с Началом начал и экстаза. Как это совместить? Начало начал только что родившийся ребенок. А образ верной мысли и богословия это уже свойственно человеку преклонного возраста, успешно прошедшему через множество испытаний и опасностей. Образ верного пути эволюции это уже естественный отбор. Познание Бога и набор языковых понятийных систем, свидетельствующих о первопричине человек может познавать только самого себя и Бога через себя. Вне себя самого человек познать Бога не способен, да и невозможно сие. То есть высоко развитая природа чувственного познания это уже дар видеть Бога, посредством всего того, чем обладает каждый из нас. Вне этого дара видеть Творца и вне межличностного общения природа существовать не может. Всякое естество имеет бытие только как посредник, как уникально сложенная система или связь между Личностями Творца и человека. Перед нами человек преклонного возраста, который смог сохранить в себе младенца, то есть чистосердечность Начала начал или радость ребенка (ради этого первозданного своего состояния практикует нирвану индус). В тоже время сформировал путь своей жизни и представление о Творце в богообщении, то есть сформировал представление о самом себе, как о Начале начал на понятийных языках своего времени. Подобное рождает только свое же подобие, то есть всякая система внешне должна иметь только прообраз младенца и исповедовать сущностное естество, которое вписывается в пределы того, чем человек был и остается навсегда, если живет. Это и есть перво-принцип, задающий все остальное в процессе формирования человечества. Что тут совершенство? Он есть совершенство, как Начало начал? Или он совершенство, как верное свидетельство о Начале начал, совершенствующееся до самого конца жизни?