Как в среде паломников в Кентербери у Чосера или у восточных паломников, пересекающих Красное море при движении к Мекке в праздничный месяц, тут не было никакой нехватки в их разнообразии. Уроженцы всех концов страны и иностранцы, бизнесмены и повесы, кабинетные работники и дикари, загонщики с ферм и искатели славы, охотники за наследницами, золотоискатели, охотники на бизонов, бортники, искатели счастья, искатели правды и, в конце концов, за всеми этими охотниками обычные охотники. Прекрасные леди в комнатных туфлях и скво в мокасинах, северные спекулянты и восточные философы; англичане, ирландцы, немцы, шотландцы, датчане; торговцы из Санта-Фе в полосатых накидках и бродвейские денди в шейных платках из золотой парчи; прекрасно выглядящие лодочники Кентукки и по-японски смотрящиеся хлопковые плантаторы Миссисипи; квакеры, полностью облачённые в серое, и солдаты Соединённых Штатов в полном обмундировании; рабы, темнокожие, мулаты, квартероны; модные молодые испанские креолы и старомодные французские евреи; мормоны, и фанатичные паписты, и нищие; шуты и скорбящие, трезвенники и выпивохи, дьяконы и жулики; закоснелые баптисты и поедатели глины; усмехающиеся негры и вожди сиу, торжественные, как первосвященники. Короче говоря, пегий парламент, конгресс всех видов Анахарсиса Клоотса из многообразия паломников и пород человека.
Как сосна, бук, берёза, ясень, лиственница, болиголов, ель, американская липа, клён вплетают свою листву в естественный лес, так и эти смертные смешались в своём разнообразии обликов и одежд. Подобная Тартару живописность, своего рода языческие отречённость и уверенность. Здесь правил всё перемешивающий и всё переплавляющий дух Запада, который, как и сама Миссисипи, объединяя потоки из самых отдалённых и противоположных зон, несёт их вперёд, бурля, в едином смешанном и уверенном течении.
Глава III,
в которой появляется множество знаков
В передней части корабля как раз в это время не менее привлекательным объектом стал неуклюжий калека негр в одеянии из двойной ткани и со старым, угольно-чёрным, похожим на решето тамбурином в руках, кто, вследствие какого-то увечья его ног, был воистину ростом с ньюфаундленда; его густые чёрные овечьи волосы и добродушное честное чёрное лицо тёрлись о верхнюю часть бёдер людей, поскольку он, ходя туда-сюда, наигрывал мелодию, соответствующую его настроению, и заставлял улыбнуться даже самого серьёзного человека. Было любопытно видеть, что его страшное уродство, бедность и бездомность, столь весело переносимые, порождали такую радость среди части людей в толпе, которую их собственные кошельки, очаги, сердца, всё их имущество и обладаемые ими здоровые конечности не смогли бы им дать.
Как тебя зовут, дружище? спросил скотопромышленник с лиловым лицом, кладя свою большую фиолетовую руку на густую шевелюру калеки, как будто это был кудрявый лоб чёрного бычка.
Чёрная Гвинея называют меня, сэр.
И кто твой хозяин, Гвинея?
О, сэр, я собака бес масса.
Свободная собака, а? Ну, на твой счёт я сожалею об этом, Гвинея. Собаке тяжело, если хозяин не платит за её проезд.
Так оно и есть, сэр, так оно и есть. Но вы видите, сэр, какой здесь ноги? Какой шентльмен хочет иметь такой ноги?
Но где ты живёшь?
Весь длинный берег, сэр; теперь пекарня. Я собираюсь увидеть пекаря при высадка, но в основном я свободен в городе бога.
В Сент-Луисе? Ах ты! Где же ты спишь там ночью?
На этаже духовки славного пекаря, сэр.
В духовке? Чьей? Умоляю, какой такой пекарь, хотел бы я знать, печёт такой чёрный хлеб в своей духовке как раз рядом со своими славными белыми батонами. Кто же этот столь благодетельный пекарь? Умоляю.
Он быть. С широкой ухмылкой он поднял свой тамбурин высоко над своей головой.
Солнце пекарь, а?
Да, сэр, в городе хороший пекарь нагревает камни для ложе стар негр, когда он спит на улице на тротуаре ночью.
Но это, должно быть, только летом, дружище. А как зимой, когда приходят холодные казаки с треском и звоном? А как зимой, дружище?
Хромой бедный стар негр очень трясёт, я говорю вам, сэр. О, сэр, о! Не говорите о зима, добавил он с ностальгической дрожью, втягиваясь в самую гущу толпы, как полузамёрзшая чёрная овца, проталкивающаяся к удобному месту в сердцевине скопления белых овец.