Но когда мадмуазель Питу услышала слово «сумма», когда она увидела, как доктор опускает руку в карман, когда рука эта неосторожно тронула лежавшие там экю, которых, судя по тому, как они оттягивали карман сюртука, было немало, и монеты издали серебристый звон, в сердце старой девы зажглась алчность.
- И все-таки, дорогой мой господин Жильбер, - воскликнула она, - знаете, что я вам скажу?
- Что? - спросил доктор.
- Господи! Да вот что: никто не будет любить этого милого мальчугана так, как я!
И, сжав своими тощими руками руки Питу, она запечатлела на его щеках кислый поцелуй, заставивший мальчика содрогнуться всем телом.
- О! - сказал доктор, - это-то я знаю. Я был так уверен в вашем добром расположении к нему, что сразу привел его к вам: ведь вы - его первая опора. Но все, что вы мне сказали, дорогая барышня, убедило меня не только в вашей доброте, но и в вашей бедности; вам самой, я вижу, слишком трудно сводить концы с концами - где уж вам помогать тому, кому жить еще труднее.
- Но, дорогой господин Жильбер, - отвечала старая ханжа, - Господь нас не оставит. Господь дает пропитание всем своим созданиям.
- Разумеется, - сказал Жильбер, - он дает корм птицам, но не определяет в учение сирот. А Анж Питу нуждается именно в том, чтобы его определили в учение, что вам, так сильно стесненной в средствах, обойдется наверняка чересчур дорого, не так ли?
- Ну, а если вы отдадите мне эту сумму, господин доктор?
- Какую сумму?
- Сумму, о которой вы упомянули, сумму, которая лежит у вас вон в том кармане, - прибавила старая ханжа, указав скрюченным пальцем на баску каштанового камзола.
- Я ее непременно отдам вам, дорогая мадмуазель Анжелика, но при одном условии.
- При каком?
- Что ребенок выучится ремеслу.
- О господин доктор, не сомневайтесь, он ему выучится, это обещаю вам я, Анжелика Питу, - отвечала ханжа, не сводя глаз с кармана врача.
- Вы мне это обещаете?
- Обещаю.
- Обещаете всерьез?
- Господь свидетель, дорогой господин Жильбер, я вам в этом клянусь!
И мадмуазель Анжелика простерла над землею свою иссохшую руку.
- Ну что ж, так тому и быть, - сказал доктор, доставая из кармана весьма пухлый мешочек, - как видите, я готов дать вам деньги, а вы - готовы ли вы ручаться мне за ребенка?
- Вот вам крест, господин Жильбер!
- Вместо того, чтобы клясться, дорогая мадмуазель Питу, давайте-ка лучше подпишем несколько бумаг.
- Я подпишу, господин Жильбер, я подпишу.
- В присутствии нотариуса?
- В присутствии нотариуса.
- Что ж, тогда пойдемте к папаше Ниге.
Папаша Ниге, которого доктор именовал так фамильярно по праву старого знакомого, был, как уже известно тем из наших читателей, кто знаком с романом «Джузеппе Бальзамо», самым почтенным нотариусом в округе.
Мадмуазель Анжелика также пользовалась его услугами, поэтому ей нечего было возразить против предложения доктора и она последовала за ним в контору нотариуса. Там мэтр Ниге изложил на бумаге обещание девицы Розы Анжелики Питу взять на содержание и выучить какому-нибудь достойному ремеслу Луи Анжа Питу, ее племянника, за каковую услугу ей причитается ежегодно двести ливров.