– Что это за казнь?
Спор, понурив голову, сказал:
– Тебя разденут догола, голову зажмут колодкой и будут сечь до тех пор, пока ты не умрешь.
Нерон вытащил два кинжала, захваченные в последний момент. Опробовал их острия, выбирая более надежный. Но нанести себе удар не смог.
– Нет, час еще не пробил.
Но, сказав это, он велел Фаону, Спору и Эпафродиту начинать крик и плач по нему, как по уже умершему.
Они отказались. Тогда император схватил Фаона за грудь и взмолился:
– Помоги мне, помоги! Я не могу умирать один. Покажи мне пример!
Вольноотпущенник ничего не успел ответить, как император рухнул на свое ложе и стал причитать:
– Дальше жить нельзя, будь разумен, дальше жить нельзя! Ты гнусен, Нерон, ты гнусен!
На улице послышался стук копыт. Это были те, кому велели захватить его живым. Император в трепете выговорил:
– Коней, стремительно скачущих, топот мне. слух поражает.
После этого велел Эпафродиту, своему советнику по прошениям, взять кинжал обеими руками и выставить вперед. Более не раздумывая, с открытыми глазами Нерон бросился на острие грудью.
Когда ворвался центурион, посланный за ним, он еще дышал. Офицер наклонился, чтобы зажать его рану плащом: ему было велено доставить преступника живым. Нерон прошептал: «Вот она, верность» – и испустил дух.
Второй пролог
Шатер императора Священной Римской империи Фридриха I Гогенштауфена стоял на большом зеленом холме. Слева его подножие обтекал небольшой извилистый ручей, справа обнимала пышная ореховая роща. И возле ручья и в роще было полно людей, лошадей и собак. Все они пребывали в слегка возбужденном; говорливом состоянии. Трехдневная передышка, данная старым императором войскам, закончилась. Было объявлено, что сегодня поход продолжится.
Третий крестовый поход.
У входа в огромный белый, украшенный синими ромбами и желтыми лентами шатер собрались все главные военачальники. Справа от входа первым стоял Николай Цорн, предводитель тяжелой рыцарской кавалерии, за ним Отто Фрейзинген, командир конных кнехтов, далее Марк Эвергейм, возглавляющий кавалерию брабантскую. Слева от входа расположились Филипп Куртнэ, Вальтер Герольдсек и фон Отто Гизебрехт, начальники соответственно наваррской пехоты, пеших кнехтов и арагонских стрелков.
Первым из шатра вышел камердинер императора Вильгельм Либенцеллер. Он подал знак герольдам, они подняли свои трубы, приложили их к губам, и над холмом вознесся торжественный, высокий, чуть хрипловатый звук.
– Его величество император!
Фридрих явился. Большой тучный бородатый человек, с одновременно сонным и внимательным взглядом из-под тяжелых век.
Собравшиеся склонились в подобающем полупоклоне.
Трубы герольдов взяли тоном ниже.
Император поднял руку.
Музыка стихла.
– Мы выступаем, господа.
Все знали об этом заранее, но согласно обычаю выразили бурную радость.
– Вильгельм, одеваться!
В тот же момент за спиной Фридриха появились два пажа, в руках у них была императорская кольчуга. Кольчуга необыкновенная, ее изготовили по методу, называвшемуся «ячменное зерно». Суть его в том, что каждое кольцо куется отдельно, причем сверху на одном делается выступ, а снизу отверстие. Выступ пропускается в отверстие соседнего кольца, а затем оба кольца склепываются. Мастера захваченного измором Милана изготовили для императора это чудо кузнечного дела.
Вслед за кольчугою, по всем правилам облачения, Фридриху были надеты наколенники. Каждый состоял из пяти частей кованого железа. Средняя, выпуклая часть свободно скользила при сгибании-разгибании по верхней и нижней частям. Верхняя и нижняя наглухо крепились к кольцам кольчуги. Средняя удерживалась на специальных шарнирах.
Потом настал черед наплечников.