Кто-то сдал наш нонокс наноидам, произнес рекотион. Взяли грамотно, ни один датчик не пискнул. Ловушки обошли.
Мерт удивленно приподнял бровь. Мерта я знал не первый год. Человек опытный. Атопод, знакомый со всеми конструкциями машин и возможными имплантами в человеке.
Что им было нужно? спросил он.
Сам не понял. Убивать явно не собирались. Ворвались, пустили импульс, но расчетливо, так чтобы рапатонов на время отключить. Мои импланты не сожгло, но сознание я потерял. Очнулся связанным. Правую руку не чувствую. Они мне имплантированный накопитель данных с мясом вырвали, наноструктуру заглушили, ногу сломали.
Рапатонами мы называли перепрограммированные человеком машины наноидов. Но никогда нельзя быть уверенным в том, что подчиняющаяся человеку машина это не ловушка.
В том, что Мерт потребовал пояснений, не было ничего странного.
За последние дни все чаще происходили моменты, когда сознание заходит в тупик. Мир изменился навсегда. Прошлое погибло, а будущее еще не настало.
Был ли пойманный человек бессовестным циником и лгуном? Конечно, был. Люди всегда и во все времена слишком жалели себя, при этом страдая чувством собственной важности. Они косные и инертные с легкостью вылепливаются в те формы, которые нужны машинам. Они жалуются на проблемы, скулят, сетуя на наноидов, но при этом всегда находят причину, по которой не могут вступить в борьбу за свою свободу.
Мерт несколько секунд молчал и пристально смотрел на пленного, затем продолжил:
Наши разведчики нашли новую модель сгоревшего наноида с необычной кодировкой. Конкретного значения символов мы не знаем. Скорее всего, какая-то аббревиатура. Проблема в другом. Точно такая же голографическая татуировка, как у сгорешего наноида есть у тебя на правом плече
Способов испытывать боль не так уж и много. Существует почти безграничное количество способов ее причинять, но сама боль, поначалу столь отчетливая во всех своих особенностях, неизбежно становится просто болью.
Рекотион попытался напрячь мышцы рук, но безрезультатно. Я знал, что его рук словно не существовало.
Пришел в себя? Отлично. Мерт присел на стул, его лицо теперь фиксировалось моим периферийным зрением. Навел справки о тебе. Пришлось сделать анализ ДНК и приобрести одну особо секретную базу данных. Мерт усмехнулся. Опознание обошлось недешево, но оно того стоило. Помнишь меня, Робо?
Робо при всем желании не мог ответить на вопрос. Мерт прекрасно понимал беспомощное положение пленника.
Допрос свелся к подключению рекотиона к сканеру. Но сканер не успел даже включиться. Система безопасности встроенная в человека наноидами сожгла импланты системы сама. Программные коды управления рекатионами самоуничтожаются, как только возникает опасность их копирования людьми.
Или человек умер только потому, что его контрольный имплант был взломан на основе ошибочных кодов данных.
Что-то не сходится, покачал головой Керкан, который до этого момента молчал. Довольно щуплая особь средний человек выше и тяжелее. Безбородое округлое лицо, короткий нос, подбородок заметно скошен, на черепе не волосы, а так, какой-то пушок. Гибкий торс, неширокие плечи, вся фигура от плеча до таза сглаженная, как колонна. Людей с позывным «Робо» в пространствах четверо. Но ни один из них не имплантирован в ноноксе.
Я клеймо допуска видел на его импланте. сообщил Керкан. На подробное сканирование времени не было, а внешне полный порядок.
Засланный он. Причем легенду ему дилетант готовил. Знаю я такое мышление. Мол, каждый второй человек в ноноксе имплантирован. Если системы контроля стороной обходить и уметь избегать тщательные проверки, то прикрытие неплохое, но долго все равно не продержишься. Имитация имплантов, как и легенда, предназначены для быстрой, разовой акции.
Мерт хмуро посмотрел на меня, затем произнес:
Ненормально. У нас за два месяца одиннадцать атоподов пропали без следа. Похоже, что наноиды охотятся за нашими специалистами по рапатонам. Им необходимо понять, как нам удается перепрограммировать наноидов и превращать их в рапотонов, которые подчиняются человеку. Ты первый, кому удалось уйти. У наноидов где-то поблизости крупный технический центр. И они затеяли что-то серьезное.
Керкан, который что-то ел за моей спиной поперхнулся и закашлялся.
А в сети почему тишина? спросил я.