Он зашевелился, и я подошел к нему. Я поднял его одной рукой. Он еще наполовину спал, и я его встряхнул как следует.
— Проснись, скотина.
— Что такое? — сказал он. Он раскрыл глаза и увидел меня. Его лицо сохраняло прежнее выражение.
— Какого черта тебе здесь понадобилось?
— Я нашел тебя. Дан. Видишь, я тебя нашел. Господу было угодно, чтобы я тебя нашел.
— Где Шейла?
— Кто такая Шейла? — спросил он.
— Кто тебе открыл?
— Я вошел… никого не было.
Я бросил его и побежал в спальню. На комоде, на обычном месте, лежала записка от Шейлы: «Мы с беби у мамы. Целую».
Пришлось уцепиться за комод. С головой еще было куда ни шло, а ноги совсем не держали. Я медленно вернулся в прихожую.
— Убирайся отсюда!
— Но, Дан…
— Давай, проваливай. Вали отсюда. Я тебя знать не знаю.
— Но, Дан, Господь дал мне найти тебя.
— Вали отсюда, тебе сказано!
— Я совсем без денег.
— На, возьми.
Я порылся в кармане и протянул ему десятидолларовую бумажку. Он посмотрел на нее, пощупал, засунул в карман и сразу же утратил свой дурацкий вид.
— Знаешь, что неграм не очень-то рекомендуется приходить к белым?
— Я твой брат, Дан. У меня и бумаги есть. Тут я на него мгновенно кинулся. Я схватил его
за шкирку и стал сквозь зубы выплевывать угрозы
и проклятия.
— Бумаги, говоришь? Какие еще бумаги? Сволочь!..
— Я ношу ту же фамилию, что и ты, Дан. Господь сказал, что нельзя отрекаться от отца с матерью.
Мне лишь одно оставалось, это я и сделал. Мой кулак сжался и расплющил его нижнюю губу. Я почувствовал, как крошатся его зубы, и волна стыда нахлынула на меня, А Ричард и глазом не моргнул. Его глаза уставились на меня, и я увидел в них… Нет, что я, с ума сошел? В глазах никогда ничего увидеть нельзя. Я попытался образумить себя. Попытался, но безуспешно. А Ричард молчал и смотрел на меня, и мне стало страшно.
— Где ты работаешь. Дан?
Разбитая губа исказила его голос, а по подбородку стекала струйка крови. Он стер ее тыльной стороной руки.
— Убирайся отсюда, Ричард. И, если жизнь дорога, чтобы больше твоей ноги здесь не было.
— Где я смогу тебя увидеть. Дан?
— Я и не собираюсь с тобой встречаться. — Ну, может, Шейле захочется…— задумчиво произнес он.
Я вновь подавил в себе желание убить его, пронзившее меня, точно острый нож.
Он двинулся к двери, осторожно ощупывая свою разбитую губу.
— Пошел вон.
— Десять-то долларов не слишком дорогая цена. Это был мой брат, а мне хотелось, чтобы он сдох. Все во мне сжалось от ужасной тревоги. Я боялся, что он вернется. Мне хотелось знать…
— Постой. Кто дал тебе мой адрес?
— Да никто…— сказал он. — Так, приятели… Я ухожу. До свиданья. Дан. Я зайду к тебе на работу.
— Ты не знаешь, где я работаю…— сказал я.
— Ничего, Дан. Это не страшно.
— Как ты открыл дверь?
— Я умею открывать двери. Господь тому свидетель. До свиданья. Дан. До скорого.
Я отупело смотрел, как он уходит. Часы мои показывали полшестого утра. Светало. На улице послышались голоса разносчиков молока. Шейла с ребенком спала у своей матери.
Ричард был негр, У него была черная кожа. И пахло от него негром.
Я закрыл входную дверь и начал раздеваться. Я сам не понимал, что делаю, и осматривался вокруг. Потом я пошел в спальню, но остановился на пороге. Передумал и пошел в ванную. Я стоял перед зеркалом. На меня смотрел крепкий парень лет тридцати пяти, широкоплечий и дышащий здоровьем. О таком парне и сказать нечего. Самый настоящий белый… только мне не нравилось выражение его глаз.
Глаз человека, который только что увидел призрак.
IV
Прямо назавтра я стал подыскивать другую квартиру, но это было трудновато и предстояло выложить кругленькую сумму. Шейле я об этом ничего не сказал. Я знал, что она очень любит нашу квартиру, а потому боялся ей говорить.