Впрочем, так порешил его досточтимый батюшка, большой охотник до карт и выпивки, вконец промотавший их обширные родовые поместья в Уилтширеnote 9 . И, хотя вследствие этого его наследство изрядно поубавилось, наш майор нисколько о том не сожалел, так как вместе с ним он, по крайней мере, избавлялся от порочных наклонностей батюшки, за что каждый божий день благословлял своего создателя.
Майор Сэндз не любил рисковать. В отличие от своего расточительного отца он был наделен особой расчетливостью, которая в сочетании с умом помогает их обладателю достичь известных высот. Сказать по правде, умом майор не блистал, однако, как это зачастую бывает с людьми, ему подобными, он не придавал тому никакого значения, и если надежды его пока не осуществились, то уж неумолимое приближение удачи он чувствовал как никогда прежде.
И теперь, ожидая лишь его благоволения, удача улыбалась ему, возлежа прямо перед ним — о что за дивное зрелище! — на кушетке из бамбука и резного дуба.
Высокая, стройная и прекрасная, мисс Присцилла Харрадин являла собой воплощение самой грации, которая была скорее отражением изящества ее души. Ее юное лицо, сокрытое под широкими полями шляпы, лучилось очарованием, а бархатная кожа и выражение прелестных глаз, каких нет больше на всем белом свете, несли в себе едва уловимую печать долгого пребывания под жарким антильским солнцем. Маленький решительный подбородок и резко очерченные губы свидетельствовали о ее большой силе воли, тогда как огромные глаза, цвет которых был сродни небесной синеве — когда она обращала их к небу — и сочной зелени волн — когда она смотрела на море, — излучали нежность и чистосердечие. На ней было расшитое золотом шелковое платье цвета слоновой кости; она опахивалась веером из красно-зеленых перьев попугая, украшенным посередине миниатюрным овальным зеркальцем.
Ее отец, сэр Джон Харрадин, подобно майору Сэндзу, был принужден покинуть родину из-за превратностей судьбы. Когда его денежные дела пришли в расстройство, с целью поправить пошатнувшееся материальное положение, а также ради своей единственной дочери, рано потерявшей мать, он согласился вступить в должность губернатора Наветренных острововnote 10 , которую выхлопотал ему один из его друзей, вхожий ко Двору. Сей пост сулил немалые выгоды. Смекнув это, сэр Джон воспользовался предоставившимися возможностями и отслужил в губернаторской должности верой и правдой шесть лет. И когда он умер — тропическая лихорадка унесла его до срока, — его дочь была вознаграждена с лихвой за те долгие годы, что она прожила вместе с ним вдали от родины, став обладательницей довольно крупного состояния и весьма приличного имения в Англии, которое приобрел для нее по случаю надежный агент.
Сэр Джон хотел, чтобы она как можно скорее вернулась на родину, где ее попечением должна была заняться его сестра. Признав в свой последний час, что из-за его корысти ее молодость была загублена в Вест-Индииnote 11 , он велеречиво попросил у дочери прощения и засим отбыл в мир иной.
Они с отцом были добрыми друзьями и никогда не разлучались. Его смерть стала для нее невосполнимой утратой, и только дружба и поддержка майора Сэндза принесли ей заметное облегчение.
Бартоломью Сэндз был вице-губернатором. Он прожил в доме Харрадинов так долго, что мисс Присцилла уже относилась к нему как к члену семьи и теперь с радостью принимала знаки его внимания. И майор был этим безмерно счастлив. Надежды стать губернатором Антигуа после смерти сэра Джона у него практически не было. Вовсе не потому, что он не годился на столь высокую должность.