Алиса Лунина - Письма к Орфею стр 3.

А вот отец Геры Давид Качарава, Машу привечает улыбается, шутит. Давид как-то сказал Маше, что в нем самом много примеси русской крови его бабушка была русской. И старший брат Геры Сандро, к Маше хорошо относится, говорит, что Гера выбрал самую красивую девушку в Сухуми.

Ну а расположение суровой Тамары Маша все-таки надеялась заслужить со временем.

На земле стояло прекрасное лето, цвели сады. Вечерами Маша с Герой пропадали на море, часто задерживаясь на пляже до самой ночи. У них был укромный, потаенный уголок на каменистом берегу, где можно было, спрятавшись от всех купаться, болтать, целоваться.

Маша часами могла смотреть на Геру. У Геры темные волнистые волосы и глаза удивительного цвета не черные, а чайные, красивые очерченные губы и смуглая, бронзовая кожа. Гера прекрасно сложен, его кожа пахнет морем и солнцем. Когда Гера целует ее,  Маша чувствует, что сходит с ума, и внутри у нее словно перекатываются какие-то волны, ударяя в низ живота. В последние дни им становится все труднее остановиться, чтобы не перейти запретную грань, все труднее оторваться друг от друга.

И однажды Маша сама сказала Гере не останавливайся! Пусть все будет. Они застыли на краю пропасти и полетели.

Она зашла в море, и море омыло ее кровь. Маша плыла, рассекая волны, чувствуя гордость и счастье от того, что она стала женщиной.

Потом, правда, она испугалась и, выйдя на берег, спросила Геру:  А что мы будем делать, если я забеременею?

 Поженимся!  сказал Гера как о чем-то разумеющемся.

Они сидели, обнявшись. Море шумело. Над морем висели огромные звезды. Казалось, что это лето никогда не кончится.

Взяв с Лизы обещание, вернуться домой до полуночи и, проводив дочь, Мария включила компьютер. Два часа назад, когда они разговаривали по телефону, Гера пообещал написать ей. Мария зашла в свою электронную почту и увидела письмо от Геры. Этого письма она ждала двадцать три года.

Когда-то они с Герой любили писать друг другу записочки с клятвами, письма. Последнее он написал ей за день до войны.

Однажды коллега по работе акушерка Ольга спросила Марию:

 Мария Петровна, вы жили в Абхазии, когда там началась война?

Мария помрачнела,  она не любила говорить на эту тему. Каменела ни слов, ни эмоций.

 Меня туда в детстве летом возили к морю отдыхать. Так странно пальмы, инжир, мандарины, и вдруг война. Как-то в голове не укладывается. А с чего все началось?  простодушно спросила Ольга.

Мария вздохнула,  с чего все началось?

Пройдет время, историки дадут оценку произошедшим событиям, народ придумает свою мифологию об этой войне, а для нее все началось в тот августовский вечер, когда они пришли к Гере домой и поразились тому, какие застывшие, напряженные лица у его родителей.

 Вы чего оба такие мрачные?  рассмеялся Гера.

Его отец вздохнул:  Война

Тогда еще было непонятно надолго ли все затянется и чем закончится. Маше казалось, что все быстро разрешится, ну потому что какая может быть война в наше то время?! Однако Гера ее оптимизма не разделял, был мрачен, подавлен. Как-то с горечью признался ей, что эта война проходит через его сердце. Его мать грузинка, отец абхазец, и уже год родители яростно спорят друг с другом на счет того, кто прав, кто виноват в обострившейся распре грузин и абхазов.

Между тем, город все больше походил на военный лагерь повсюду люди в военном камуфляже, и кажется, что в самом воздухе что-то застыло, как перед грозой вот-вот рванет. Вскоре Гера сказал Маше, что ей пока лучше уехать из Абхазии. Маша вскинулась ни за что! Но Гера заводил этот разговор снова и снова. Потом пошел к Машиной матери:  Тетя Ирина, я считаю, вам на время лучше уехать.

Ирина вздохнула:  Куда нам ехать, Георгий? Где нас ждут?

 Поезжайте в Россию, к родственникам,  сказал Гера.  Здесь становится опасно.

 А ты?  спросила Маша. Если бы Гера поехал с ними,  она бы не задумываясь, согласилась ехать куда угодно.

На лицо Геры набежала тень:

 Маша, мужчине не пристало бежать. И потом это моя земля. Я должен остаться.

Маша обиделась на него: если бы он любил ее поехал бы с ней! Вспылила:  Уходи!

Гера ушел.

 Маша, а если Георгий прав? Может, и в самом деле, лучше на время уехать?  растерялась Ирина.