.. Скорее уж покрасили бы хорошей краской.
Он подошел к зеленой двери подъезда, зачем-то подергал ее. Отошел назад и обшарил глазами козырек и окна первого этажа. В самом ближнем к двери подъезда окне в горшках на подоконнике цвела густая герань – темно-красные соцветия перемежались розовыми и белыми. На следующем стояли старые детские игрушки: пупсики, куклы в когда-то нарядных, но выцветших платьях, и облезлый синий кот с глазами-пуговицами.
Пока Илюшин изучал окна, Бабкин рассматривал дверь. Что-то с ней было не в порядке, с этой яркой зеленой свежевыкрашенной дверью. Слишком ровно она покрашена, и этот зеленый цвет...
Подобрав валявшийся на асфальте ржавый гвоздь, Сергей подошел к двери и сделал гвоздем глубокую царапину. Наклонился, рассматривая борозду, и присвистнул.
– Что такое? – обернулся Макар. – Что ты нашел?
– Иди, посмотри сам, – мрачно ответил Бабкин. – Здесь два слоя краски.
Под наружным сочным травяным слоем проглядывал второй, отличающийся по оттенку – темнее, насыщеннее.
– Значит, все-таки дверь, а не собака... Интересно, они ограничились перекрашиванием или придумали что-то еще?
Вопрос Макара остался без ответа, потому что в следующую секунду замок негромко пискнул, дверь распахнулась, и из нее выбежали, смеясь, те же самые девчонки, которых Бабкин видел накануне, зайдя в лифт с Силотским. «Теперь у меня дежа вю, – подумал он, глядя им вслед. – Да что здесь происходит?»
– Не стой, заходи. – Макар уже был в подъезде, придерживал дверь.
– Молодые люди, вы к кому?
Бдительная консьержка привстала со своего места, рассмотрела обоих через стекло.
– Мы в сто первую, – Бабкин вспомнил номер квартиры Силотского. – К Ольге.
– А-а... Ну-ну.
Женщина, успокоившись, села на стул. По-видимому, она не знала о смерти одного из жильцов, а может, не хотела об этом говорить.
Войдя в лифт, Илюшин с Бабкиным осмотрели его так же внимательно, как и все остальное, но либо здесь не было ничьего вмешательства, либо они не могли найти следов. Когда двери лифта разъехались, Сергей на секунду испугался, что Макар собирается поговорить с Ольгой и им придется выражать соболезнования, утешать ее. От этого ему стало совсем паршиво, и Макар, словно почувствовав его состояние, сказал, не оборачиваясь:
– Не беспокойся, с его женой я не собираюсь встречаться. Я только хочу посмотреть...
Илюшин замер, глядя на номер двери.
– Точное попадание, – удовлетворенно кивнул он. – Я, правда, предполагал, что фишка будет в звонке, но и с номером тоже неплохая идея.
– В чем идея? – вполголоса спросил Сергей, разглядывая номер. – Где здесь фишка?
И вдруг увидел. Накануне он только мельком взглянул на золоченые цифры – две единички и нолик между ними – и отметил про себя, что номер написан не на табличке, а состоит из отдельных цифр, прикрепленных к двери. Цифры были изящные, красивые, и к ним просился маленький молоточек под стать, которым все приходящие могли бы негромко постукивать по двери. После слов Макара Сергей посмотрел на номер другими глазами, и тут же все стало очевидно.
– Среднюю цифру подменили. – Бабкин ощутил желание сесть, прислонившись к стене. – Черт бы их побрал, они подменили нолик!
Илюшин кивнул. Ноль между двумя единицами был чуть меньше и отличался от них, как могут различаться два очень похожих шрифта – разница была почти незаметной. Но она все же была.
– Поехали обратно, – сказал Макар, вызывая лифт. – Я совершенно уверен, что это еще далеко не все фокусы, которые проделывали вокруг Силотского.
Выйдя из подъезда, они не пошли к машине, как ожидал Сергей, а поднялись по лесенке, которая вела в салон-солярий.