Этот вечер прошел для Лючии Санты легко; лето вообще самое лучшее время года: дети не подхватывают простуду, не приходится заботиться о
теплых пальто, перчатках, обуви для хождения по снегу, лишних деньгах, которые всегда нужны школьникам. Всем не терпелось побыстрее поужинать и,
выскочив из душных комнат, окунуться в волну уличной жизни. Поэтому вечер прошел без традиционных стычек. В квартире было легко поддерживать
чистоту, потому что она почти все время пустовала.
Самое лучшее для Лючии Санты заключалось в том, что свободной по вечерам оказывалась и она сама; улица превращалась в место встречи, а
соседки в летнюю пору становятся подругами. Завязав иссиня-черные волосы в узел и нарядившись в чистое черное платье, она захватила табуретку и
спустилась с четвертого этажа, чтобы надолго разместиться на тротуаре своей авеню.
Рядом с каждым домом кипело подобие деревенской площади: повсюду стояли и сидели на табуретках и на ящиках кучки женщин в черных одеяниях.
Было бы ошибкой считать их беседы простой болтовней. Нет, они припоминали тут старые истории, спорили о морали и о порядках в обществе, то
и дело ссылаясь на то, как обстояло дело в горной деревушке в Южной Италии, из которой они удрали много лет тому назад. С каким наслаждением они
предавались своим излюбленным мечтам! Если бы только их суровые отцы каким-то чудом оказались лицом к лицу с проблемами, которые приходится изо
дня в день решать им! Или их матери, такие скорые на расправу! Какой поднялся бы крик, если бы они, дочери, осмелились на то, что позволяют себе
эти американские дети! Если бы у них хватило наглости на подобное!..
О своих детях эти женщины говорили, словно о чужаках. Излюбленная тема - совращение невинных душ в новой стране. Взять хотя бы Феличу,
живущую за углом, на Тридцать первой! Что она за дочь, если не прерывает медового месяца, узнав от собственной мамаши о болезни своей крестной?
Шлюха, да и только! Нет, здесь говорят без обиняков. Сама мамаша Феличи выложила все как на духу. А что это за сын - бедняга, видите ли, не
смог подождать с женитьбой еще годик, ослушался родного отца! Что за непочтительность! Figlio disgraziato <Непутевый сын (ит.).>... В Италии
такое ни за что не могло случиться!
Отец убил бы зазнавшегося сынка - да, убил! А уж как поступили бы с дочерью... В Италии - мать Феличи сыплет проклятиями, голос ее дрожит,
хотя все это случилось три года назад, крестная благополучно оправилась от болезни, и теперь внуки стали отрадой ее жизни - ну, в Италии мать
вытащила бы такую шлюху из ее брачного чертога, за волосы приволокла бы к больничной койке! Ах, Италия, Италия! Как изменился мир - и,
разумеется, к худшему.
Что за безумие их обуяло, почему они бросили такую страну? Там всем распоряжались отцы, там дети уважали своих матерей.
Каждая дожидается своей очереди, чтобы поведать собственную историю о наглых, забывших о повиновении детях; рассказчицы в них предстают
терпеливыми героинями, а дети - плюющимися ядом люциферами, спасением для которых становится настоящая итальянская дисциплина - ремень для
правки бритв или тонкая скалка tackeril. В конце каждого рассказа звучит реквием: mannaggia America - будь проклята Америка! И все же здесь, в
душной летней ночи, в их голосах слышится надежда, сила, которой отроду не бывало на родине. Ведь тут у них есть банковские счета, дети умеют
читать и писать, а внуки, если все пойдет хорошо, и подавно сделаются профессорами.