Вдруг поверит, и приготовит на ужин что-нибудь вкусное?
Ладно, пойду Витьке скажу про вашу радость.
Мать скрылась в доме.
Если она узнает, что мы ее обманули, тихо сказал Пашка, то она нас удавит.
Угу, согласился я, есть такое дело. Если узнает.
До ужина сдернуть в правление не представилось возможности. На ужин мать расщедрилась, сготовив нам с Пашкой по котлете, что было с ее стороны неслыханной щедростью.
Транжира ты, Валентина, пробурчал отец, недовольно глядя на нас и поедая сразу две сложенные котлеты, промежуток между которыми был щедро намазан смесью сметаны, горчицы и хрена.
У детей растущие организмы, парировала мать.
Я в их возрасте сам котлеты добывал, а не клянчил у родителей, поглотив котлеты, отец двинул Пашке миску с остатками вареного гороха. Доедай, встал из-за стола и ушел в спальню.
Вернулся с ружьем и опоясанный патронташем. Сел в кресло у телефона. Закурил и начал набирать номер.
Ты куда? встревожилась мать. Опять чертей ловить?
Поеду менял ловить.
Где ты их поймаешь? хмыкнула мать. Они уже далеко, ищи ветра в поле.
Возле автомата, ответил отец и напористо заговорил в трубку: Нин, мужика позови. А что, у тебя их несколько? Вот его и зови. Здорово, Микола. Бери ружье, поедем преступников ловить. Что значит опять? Премия надоела? То-то же. Через пять минут выходи на дорогу.
Положил трубку, встал с кресла.
Ариведерчи, в дверях оглянулся. Писем не ждите, читайте в газете.
Ушел.
Дай то Бог нашему теляти менял поймати, перекрестилась мать.
Пашка радостно поедал горох. Я понял, что мы к автомату безнадежно опоздали.
Отец и Лобан проторчали в засаде, затаившись в предбаннике почты, всю ночь, бдительно следя за дверью правления. Когда первые лучи Солнца начали ласкать землю, отец не выдержал и ворвался в правление, чтобы забрать обворованный автомат. Автомата в правлении не было Чертыхнувшись, отец пощупал пустой табурет автомата не было. Он вышел на крыльцо.
Лобан, иди сюда.
Зевающий Лобан выбрался из машины, которую успел подогнать из липовой аллеи, где она простояла всю ночь, и зашел в правление.
Смотри, автомат видишь?
Нет. А где он?
Украли! отец с досады пнул табурет, сломав его. Из-под самого носа утащили, проклятые менялы!
Раздосадованный, вернулся домой, матерясь позавтракал и уехал на работу, где заперся в кабинете и лег спать на стульях. Мать ушла следом.
Менялы уперли наш автомат, испуганно шептал Пашка. Вдруг они наркоманы и меня украдут?
Популярная страшилка матери, что Пашку украдут наркоманы, чтобы сделать из его мозга наркотики, пугала брата всю жизнь.
Какие менялы? Ты чего? Сам ку-ку? Никаких менял нет.
Ты думаешь?
Что тут думать? Мы же сами автомат поставили. Ты забыл что ли?
Ну точно, сами! брат хлопнул себя по лбу. Но не мы же его украли. Кто тогда? Менялы?
Не сходи с ума. Украсть автомат мог только Стасик.
Точно! Пашка схватил со стола нож. Эта падла белобрысая!
Сын токаря Стасик был первостатейным ворюгой и даже наш отец ему в этом завидовал. Сам-то он Стасика давно превзошел, но народная молва гремела о Стасике, отцовские же деяния обычно были покрыты мраком безвестности.
Нож положи, ты не Рябич людей пугать.
Ровесник Пашки Рябич часто пугал всех, что «зарежет». Либо сам, либо его отец, отсидевший три года за хулиганство буйный алкоголик.
Я просто хотел его испугать, смутился брат, положив нож обратно на стол.
Ты что, хочешь чтобы нас в колонию отправили?
Нет, шарахнулся от меня Пашка, которого мать с детства пугала детдомом и колонией. Не хочу.
Тогда забудь о ножах.
Но как мы заберем свои деньги?
Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.
Ты уже автомат придумал, сморщился Пашка, все из-за твоих придумок, опять завел он свою волынку.
Помолчи, думать мешаешь.
Обиженный Пашка замолчал и начал корчить рожи. Пришлось закрыть глаза, чтобы не отвлекаться. Выловить Стасика было нелегко: после нашей ночной погони за ним1 токаренок стал осторожный, будто пугливый суслик возле норы и выглядывал из своей заваленной наворованным хламом комнаты-норки только чтобы что-нибудь у кого-нибудь стянуть.
Допустим, мы его поймаем.