Морализаторская интонация подобных пассажей мало помогает осмыслению практических задач, которые предстоит решить украинскому обществу после Майдана. И дело не «в глупых и недальновидных современных политиках (западных, российских, Э.Г.), которые не хотят признавать и выполнять роль морали». Дело в скорости формирования политического класса, заинтересованного в честном бизнесе. Дело в политической партии, которая способна выразить интересы этого класса. Вот и всё! «Новая» же мораль, которую комментатор благоразумно заключил в кавычки, на самом деле, не нова: ею пробавлялись все, кому не лень, включая прежних лидеров. О «новой» морали непременно будут говорить и те, кто выставил свои кандидатуры на выборы Президента. Но в том-то и дело, что сами по себе моральные ценности не смогут обеспечить преображение Украины. Тут для триумфа их в обществе много чего нужно. Да и для серьёзного, глубокого анализа «морализаторство», как таковое, мало пригодно.
3. Был ли великим Столыпин?
Сразу отвечу великих не бывает. Альберт Эйнштейн, уж куда великее, а в конце жизни в одном из писем признал: «Я потерпел два бесславных поражения в браке и за всю жизнь не нашёл единомышленников, за исключением Ньютона». Так что тех, кого мы склонны признавать великими обычные люди, проживающие обычную жизнь. С личными драмами, неудачами, изменами, потерями, одиночеством Обыденное никуда не девается и остаётся у самых развеликих. Даже когда им удаётся сформулировать теорию относительности, написать «Войну и мир», стать у руля государства, инициировать экономическую реформу. Публика любит читать о таких людях агиографию. Сложнее с отношением публики к попыткам исследовать жизнь таких людей. В нашем случае Петра Столыпина, которую предпринял А. Янов в своих очерках «Русская идея».
Исследуя ошибки и трагедии крупной исторической личности России, историк пробует понять их природу, нащупать противоречия в мировоззрении государственного деятеля, дать свою версию его действий или бездействий. Публика в России по нынешним временам во многом найдёт кощунственным такой ход рассуждений. Именно так и посчитал единственный оппонент Ю., разместивший в своём блоге пост «Столыпин для разумных и сильных (реплика на блог г-на Янова)». Один из немногих участников дискуссии, выступивших по существу, прокомментировал реплику так: «Уважаемый Ю., полностью разделяю Ваше мнение о Петре Аркадьевиче Столыпине. Благодарю, что аргументированно подняли свой голос в защиту этого великого человека». И привёл известные статистические данные о небывалом промышленном подъёме в России к 1913 году и заключил тем же: «На мой взгляд, опыт Петра Аркадьевича достоин восхищения и, что ещё более важно, изучения и сегодня, в 21-ом веке».
Теперь о том, куда пошла дискуссия и почему в ней много суемуд-рствования. Западные средства массовой информации хорошо дифференцированы. В наших, российских, зачастую, полное смешение жанров. Скажем, «Коммерсант» заявляет о себе, как о газете для серьёзной публики, погружённой в бизнес, финансы, политику. По идее, аналог британской «Файнэншл Таймс». Но никогда в последней вы не найдёте то, что я нашёл в «Коммерсанте» третьего дня! Вот, читаю обращение к театральной публике: «Мы не будем ссать бензином, когда из тектонических разломов мозговых плит буквально хлещет расплавленная лава» «Давайте оставим в стороне сопли и слёзы, до 1 сентября ещё до хера времени» Такой иронично-пафосный стиль возможен в «Сан», «Дейли мэйл», то есть, в изданиях рангом пониже Но в серьёзном издании?
Я к тому, что все эти разговоры о метафизике, логике ницшеанского детерминизма, Канте и кванте столь же неуместны для обсуждения конкретного, во многом намеренно упрощённого текста о Столыпине, сколько вздорные попытки одного из комментаторов выяснить состояние ума оппонентов, делить людей на порядочных и непорядочных При таком настрое любое кроткое замечание сворачивается к глубокомыслию всуе. Вслед замечанию, «не есть ли это святобесие реакцией на нигилизм?», следует высоколобое «А что такое нигилизм? В тургеневско-базаровском смысле, ницшеанском, хайдегерровском? И понеслось-поехало! Не понять, ради чего такое выворачивание простого поста, зачем суемудрствовали?» По-моему, это пример провинциальности нашей российской в дискуссиях, где нет места иронии, юмору, лёгкости, которая непременно присутствовала бы в заданном формате, если бы к дискуссии вдруг подключились, скажем, французы или англичане