Иван Иванович! Вот, как вы сами понимаете, все полученные в ваш адрес телеграммы я зачитать, конечно, не смог! Их более трехсот! Пришлось сделать выборку! Пятнадцать правительственных и десять из-за рубежа я зачитал!
Щеглов. Вы объявили, как Левитан!
Щеглова. И еще одна телеграмма. (Читает.) "Поздравляю дядю профессора высоким званием, большое спасибо за глазик. Брижитт Петрищева".
Костромин. А еще в адрес клиники пришла поздравительная телеграмма из Лондона, от Королевского общества хирургов. Она тоже здесь!
Щеглов. Очень мило с их стороны! Не забыли коллегу! Одну минутку... Я сейчас. Почему мы к столу не идем? (Выходит.)
Костромин. Скуратов тоже телеграмму прислал: "Горжусь от всего сердца..." И так далее. Но я ее в сторону! Не стал зачитывать.
Бабаян. Правильно сделал.
Забродина. А почему, собственно, в сторону и почему вы ее не зачитали?
Костромин. Не стоит бередить старое.
Огуренкова. Старое? Это инцидент старый, а явление вовсе не устарело.
Бабаян. "И вечный бой. Покой нам только снится...".
Щеглова. Только уж в этот бой Ивана Ивановича не втягивайте. Пощадите его сердце.
Забродина. А кстати, где теперь Скуратов?
Костромин. Где-то на Украине. Кажется, в Одессе. Во всяком случае, телеграмма оттуда.
Бабаян. Ручаюсь, что уже докторскую пишет.
Огуренкова. Еще не известно, чьими чернилами...
Машенька. Ну, правда, первый раз в жизни пригласили на банкет, платье новое сшила, готовилась, думала - танцы будут, а все как у нас в клинике, попала на производственное совещание.
Соня. Правильно, Машенька! У нас сегодня праздник. Сотни телеграмм! Тысячи пожеланий! Море цветов! А самая счастливая - я!
Щеглова. Соня, когда у тебя самолет на Камчатку? Ты успеешь собраться?
Соня. Все уложено. Лечу сегодня ночью.
Щеглова. Писать будешь?
Соня. Через день!
Входит Щеглов в докторской мантии. Его встречают
аплодисментами.
Щеглов. Посмотрите на меня! Леди энд джентльмены! Пропустим по маленькой! (Ставит на стол две бутылки шампанского.) Как, Леонид? Ты - мой лечащий!
Чельцов. Не очень-то, Иван Иванович! Вы у нас под строгим наблюдением. Но один бокал шампанского мы вам дадим выпить! Один!
Бабаян. Тогда уж лучше рюмку коньяку!
Щеглов. Тогда лучше и то и другое!
Машенька и Ольга Ильинична разносят бокалы шампанского.
Появляется Алексей. Он сбрил бороду.
Господи, помилуй! Я не узнаю: кто же это?
Алексей. Я - ваш сын Алексей! Отсутствие моей бороды - подарок к твоему юбилею! Поверь, отец, это мне дорого стоило!
Щеглов. Бесценный подарок!
Соня. Алешка! Так вот ты какой на самом деле! А я и не подозревала. Только фотографию свою на прощанье подаришь мне с бородой! Обязательно с бородой! Я к ней уже привыкла!
Щеглов. Скажите, вы уже наконец разлили вино? Олечка, поднесешь?
Щеглова. Поднесу. Только помни, что этот бокал единственный.
Щеглов. Да, помню... Вот тут говорили, что надо щадить мое сердце. А кто сказал, что лучшее лекарство для сердца - это равнодушие?
Машенька. Иван Иванович, у вас же сегодня юбилей!
Щеглов. Машенька, скажу тебе по секрету, что не такая уж это радость, когда тебе стукнет шестьдесят! Важно не сколько ты прожил, а как ты прожил. А я жил по-разному. Да, да! От многого в жизни устранялся... суетился... Все мои интересы замыкались хрусталиком. Возвращал зрение людям, а сам зачастую оставался слепым. Заглядывать в человеческую душу не научился. А вот теперь, когда у меня волею судьбы оказалось достаточно времени для того, чтобы покопаться в самом себе, я понял, что в жизни ни от чего нельзя устраняться, нельзя жить только ради одной науки, только ради самоутверждения. Что такое счастье? Счастье - это понимать, что ты нужен другим.