На голове угадывалось неприятное обезьянье лицо с длинными кривыми зубами, чуть поодаль, как и следовало ожидать, находилось тело гиганта, удивившее даже повидавшего множество миров некроманта. Хотя одна рука и откололась при падении, у каменного изваяния оставалось ещё три. Ниелтурдегар скорее догадался, чем узнал, что перед ним лежит памятник богу Буул Башу, повелителю уродливых троллей.
Теперь, когда Ниелтурдегар понял, что находится посреди древнего захоронения йотунов, некромант хищно втянул воздух, прощупывая его в поисках бывших обитателей этих мест, и почти сразу наткнулся кое на что интересное. Чёрный маг вернулся в своё привычное физическое состояние и взмахом ладони раскидал кучу камней и песка в интересующем его месте. Проделав этот трюк снова, некромант склонился над землёй и принялся руками отгребать песок, пока его холодные пальцы не коснулись гладкой деревянной поверхности саркофага.
Кто там? спросил Ниелтурдегар, обращаясь к призраку, хищно таращившему глазами.
Ратилла Жестокий Отец Камня! Конунг горных йотунов! гордо прошелестел призрак.
Ниелтурдегар удовлетворенно кивнул, нисколько не сомневающийся в ответе, поскольку призрак не мог врать своему хозяину, и взмахнул рукой, вызывая резкий порыв ветра. Крышка саркофага натужно взвыла в петлях, но невероятным усилием удержалась на месте. Некромант, хмыкнув, взмахнул другой рукой, а затем обеими руками вместе и громадная крышка отлетело далеко в небо, оставшись тусклой точкой на горизонте.
В саркофаге покоился полуразложившийся йотун, слишком крупный и ужасающий даже по меркам своей непритягательной расы, своей фактурой он очень напоминал Буул Башу, чьё расколотое изваяние пылилось неподалеку. Пятиметровый гигант был одет в потускневшую от времени и дубовую на вид, бурую шкуру с громадными деревянными сандалиями, каждый размером с крупного человека.
Я заслужил награду? спросил призрак, неприятно насвистывая в ухо Ниелтурдегару.
Без сомнений, усмехнулся чёрный маг, поворачиваясь к нему, без сомнений.
Призрак, слишком поздно почувствовавший неладное, дико завизжал и рванулся вверх, но скрыться от вездесущей воли повелителя он не мог. Некромант схватил бедное существо и закрутил его в бешеном хороводе, постепенно сворачивая подобно снежного шару, с той лишь разницей, что комок некроманта не увеличивался, а уменьшался в размерах. Когда душа существа стала не больше яблока, чёрный маг удовлетворённо кивнул и подошел к саркофагу.
Ты получишь такую свободу, о которой даже не мечтал, усмехнулся он, сжимая душу в руке.
Некромант не стал разжимать огромный рот великана, вместо этого он кинжалом вспорол толстую кожу на щеке и протолкнул руку с душей по самое плечо. Разжав ладонь, Ниелтурдегар снова усмехнулся, удерживая душу одной лишь силой мысли и отошел, созерцая творения своих трудов.
Губы некроманта зашептали ужасные слова, от которых с хрустом полопалась кожа даже на его мёртвых губах. Чёрный маг не стал обращать внимания на подобную ерунду полностью сконцентрированный на заклинании, часть его мёртвой энергии плавно выскользнуло из него и волной маленьких насекомых покатилось по земле, постепенно облепляя саркофаг.
Некромант замер наблюдая за рождением новой жизни, хотя конечно воскрешение тела, не имело нечего общего с жизнью, ведь нельзя же, в самом деле, называть живыми тех, кто даже не нуждается в воздухе. Некромант побаивался, что слабой воли призрака окажется недостаточно для пробуждения столь огромного тела, но когда Ратилла распахнул свои огромные лимоновые глаза, Ниелтурдегар рассмеялся.
Глава первая
Пленник
Восточный Шакатан. Весна 1214
Между Даргамой и Хартумом, там, где горные хребты начинают редеть, уступая место обширным лесам, там, где заканчивается последнее рыбацкое поселение на реке Тайя, стоит монастырь. Он стоит там чересчур долго, чтобы стереть все упоминание о Богах, песни во славу коих разносились в стенах храма, окруженного густой сосновой рощей. Он стоит чересчур долго, чтобы сохранить собственное имя, и в народе его именует «Лесной дом». Монастырь был безжалостно разграблен столетия назад, но паломники и Странствующая братия нередко останавливаются среди пыльных, молчаливых развалин, в своих скитаниях по благодатным землям восточного Шакатана.