Никола курил, Алекс растирал кокаин на компакт-диске Александра Лаэртского "Вымя". Они начали сутки назад на дне рождения приятеля-визажиста (0,5 г + апельсиновый сок), потом продолжили в "Tabula Rasa" (0,3 г + минеральная вода без газа) и в "Ниагаре" (0,8 г + минеральная вода без газа + 2 сигары). После чего, выпив зелёного чаю в "Рюмке", пошли на утренний сеанс "Атака клонов". Затем поехали на дачу к плохо знакомой дизайнерше (1,3 г + минеральная вода с газом + фруктовый чай + 150 мл виски + яблочный сок + клубничный торт + виноград + конфеты + 150 мл абрикосового ликёра + клубника + зелёный чай + клубника со взбитыми сливками). А под вечер вернулись к Николе (0,4 г).
- Совсем немного, Кол. Добьём, - Алекс сделал две хилые линии дисконтной картой магазинов "Партия".
- Всё, что ли? - скосил красивые остекленевшие глаза Никола.
- Вот теперь - точно всё.
Они молча всосали кокаин через пластиковую трубочку. Алекс стёр тонким пальцем кокаиновую пыль и деликатно коснулся им головки члена Николы. Никола посмотрел на свой член:
- Хочешь?
- Я всегда хочу.
- Слушай, у нас виски не осталось?
- Его и не было никогда.
- Правда? - напряжённо удивился Никола. - А что есть?
- Только водер, - Алекс нежно взял в ладони яйца Николы.
- Чего-то коматозит... - потянулся Никола.
- Я принесу.
Алекс пружинисто встал и плавно пошёл на кухню. Никола загасил окурок в стальной пепельнице. Алекс бесшумно вернулся с водкой и рюмкой. Налил. Никола выпил. Алекс встал перед ним на колени, медленно провёл языком по лиловой головке члена.
- Только сначала по-бархатному, ёжик, - Никола облизал сухие губы.
- Yep, massa, - Алекс взял со стула два бархатных женских пояса чёрный и фиолетовый.
Они легли на кровать, прижались, переплелись ногами. Алекс обмотал фиолетовый пояс вокруг шеи Николы, Никола обвязал шею Алекса чёрным. Губы их сблизились, раскрылись, языки соприкоснулись. Они стали душить друг друга.
23.48. Изба в деревне Колчино
Две старухи, Нюра и Матрёна, стояли на коленях и молились тёмному киоту. Голубой огонёк лампадки плохо освещал лики Николы Угодника, Спаса и Богородицы. В избе было сумрачно и сыро.
- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй нас. Аминь! - вразнобой проговорили старухи, перекрестились, поклонились, коснулись лбами неровного пола и с кряхтеньем принялись вставать.
Первой приподнялась Матрёна. Подхватила Нюру под костистый локоть.
- Охти, Господи... - Нюра с большим трудом распрямилась, шагнула к лавке, села.
- Мож всё-тки отпишешь Василию? - спросила Матрёна, подходя к столу.
- Не. Мочи нет, - тяжко задышала Нюра.
- А я своим отписала. Пущай приедут.
- Мой уж восемь месяцев не был. Ой, ломает-то как... - застонала Нюра. - Давай уж, чего там...
Матрёна приподняла скатерть. На столе помимо хлеба и солонки стояла тарелка с блином. Матрёна взяла блин, села рядом с Нюрой, разорвала блин пополам:
- На-ка, покушай. Утром спекла.
- Один? - Нюра взяла половину блина сильно трясущимися худыми пальцами.
- А чаво ж... Один. Да на коровьем масле. Ешь.
- Поем...
Они молча стали есть. Жевали беззубыми ртами. Закончив, Матрёна вытерла рот коричневой ладонью, встала, взяла Нюру под локоть:
- Пошли с Богом.
- Пошли... Господи... - та трудно встала, дожёвывая.
Они вышли в тёмные сени с провалившимся полом. Сквозь дыры в крыше пробивался свет. Через потолочную балку была перекинута пеньковая верёвка с двумя петлями на концах. Матрёна подвела Нюру к петлям. Помогла надеть ей петлю на шею. Потом надела себе. Нюра была в новом белом платке в синий горошек. Матрёна повязала свой старый чёрный в белую крапинку.
Матрёна обхватила Нюру за костлявые плечи, повисла на ней. Нюра всхлипнула и икнула. Петли затянулись, ноги старух подкосились.
23.48.