— Объясните, что мы невиновны в тех бедах, которые вызвала Руни!
Пришлось обещать, что он сделает все, что сумеет.
— Ведь я и хочу помирить жену Орма с другими людьми и заставить понять, что она не желает им зла, — мимоходом подумал Норт.
Ставя стену огня перед пламенем Руни, он понял, кто должен был сгореть в нем.
Орм ждал Норта в центральной зале, где раньше проходили пиры.
— Для высокого гостя — высокая честь! — с ироничной насмешкой сказал он, приветствуя Норта поклоном.
Хранитель не знал, каким стал Победитель за время разрыва с привычным обществом вирдов и рад был отметить, что Орм не успел опуститься, утратить желание жить. Чувство старой обиды на Норта, который так жестко когда-то с ним обошелся, досада, не смогли перекрыть любопытства, которое вызвал нежданный приход.
— Чем обязан приходу Хранителя? — вновь спросил Орм.
“А ведь он примирился с Судьбой! Он доволен той жизнью, которой живет!” — изумленно подумал Норт. Глядя на Орма, он видел, что тот не играет, не притворяется.
— Может, и здесь я ошибся? Руни смогла привязаться к нему, примириться со всем пережитым? Ну что же… Нельзя бесконечно жить прошлым! Сначала трагедия, ужас, проклятия, после смирение, жалость… А появление дочери может вызвать любовь! — промелькнуло в мозгу.
Норту вдруг показалось, что он ощущает присутствие девочки. Крохотный дух не успел воплотиться в конкретное тельце, но он уже был здесь, в семье, где ему предстояло родиться.
— Она — не Рысенок из сна! — с неожиданной сильной тоской вдруг подумал Хранитель, и сердце опять сжала боль.
Встретив Бронвис, увидев, что та начала снова жить, он был искренне рад за нее и за Хейда, теперь же, при мысли, что Руни и Орм тоже вместе, он вдруг ощутил неприязнь, словно Руни совершила предательство.
Память воскресила картину далекого прошлого, тот страшный день, когда Даланд, его сын от Альдис, погиб за два дня перед свадьбой… Невеста, рыдая над телом, клялась, что уже не полюбит другого, а через год вышла замуж. Тогда Норт благословил этот брак, понимая: живое — живым.
Эрл не был сыном Хранителя. Норт просил Руни оставить его. “Почему же я так потрясен?” — с чувством странной досады спросил он себя и усилием воли заставил умолкнуть внезапную горечь.
— Приближается тяжкое время, — сказал Норт хозяину замка. — Для всех будет лучше забыть об обидах и ссорах, иначе нам просто не выжить.
— Красиво сказано, — вдруг прозвучал рядом с Нортом уверенный голос. — Так значит, теперь, после всех унижений, которые Орм испытал, на которые вы обрекли его, вы наконец-то признали, что просто бессильны прожить без него? Это очень достойно, Хранитель!
Норт сразу не понял, кто эта женщина в строгом, но очень изящном коричневом платье, прекрасно оттеняющем золото кос под прозрачным убором из тонкого шелка, сияние кожи и бархат больших темных глаз. Капля черного жемчуга нежно блеснула на крохотной мочке матовым светом скрытых глубин… Тот же слабый и трепетный блеск излучала короткая нить вокруг бледного горла…
— Морской черный жемчуг действительно редок! — подумал Хранитель. — Орм не стал бы дарить посторонней подобные вещи!
Мягкость бесшумных движений, улыбка, с которой незнакомка посмотрела на Орма, и тембр приглушенного голоса напомнили Норту довольную сытую кошку, которая, съев свою мышь, с удивительным чувством достоинства нежно мурлычет, ласкаясь к хозяину.
— Свельд?!
Норт не в силах был верить, что это она. Слишком уж глубока была пропасть между лесяночкой, робко мечтавшей найти свое место в мире людей, терпеливо сносящей обиды, готовой самозабвенно любить, и той женщиной, что обратилась к нему.