Да, эта моя школа была мертва. Мертва, как арестантская зона (ее прозвали "спецшкола строгого режима"). Вернее, мёртвой она стала как раз к шестому классу. Девочки, которые учились со мной с 1 класса, вдруг стали надменными, злобными и смотрели лишь на то, много у тебя денег или нет То есть, прорывались какие-то добрые и весёлые части их души, но всё явственней становилось, что что-то с ними происходит Будто укушенные зомби, они начинали портиться почти незаметно, но это было страшнее всего: они сами не замечали, что портятся, изменяются Детские наши игры и «тубзооборона» уходили Приходила «Пицца-Хат», «Макдональдсы», «мой папа круче твоего», сигареты и пивко
А ведь начиналось всё красиво и легко: во втором, что ли, классе, меня приняли в октябрята. Мы были в белых рубашках, в аккуратных школьных формах, а на грудь нам прицепили октябрятские звёздочки Был май, пахло липой, солнце ласково светило в наш класс, и мы, гордые, что приобщились к чему-то новому радостно смотрели друг на друга. Мы словно подросли. А «Правила октябрят» неожиданно заставили задуматься. Когда мы вышли из школы и пошли по домам, один из нас заметил, что какой-то мальчишка ломает куст. Раньше мы бы не заметили этого, но тут вдруг ощутили непонятый позыв Мы подошли к мальчишке, отругали его и прогнали Сзади, из школьных дверей, выходили нарядные, в белых передничках, девочки, и солнце освещало их таким волшебным светом, что мы, мальчишки, долго стояли, втягивали в себя запах лип, смотрели на наших девочек и всё не хотели расходиться Хотелось стоять вот так вот, и обсуждать что-то важное Как взрослые
Да, потом мы забыли про наши звёздочки, про «Правила октябрят», стали самим собой, шалили. Но тот день я помню очень хорошо Новый мир открылся нам и поприветствовал
Классная, Татьяна Гавриловна, разделили наш класс на «звёздочки». На большой красивой доске были нарисованы красные звёзды, а на их концах каждый из нас приклеил свою фотографию. Все сфотографировались в школьных костюмчиках, а я, как всегда, почему-то в полосатой кофте Меня сурово отругали, а Татьяна Гавриловна сказала, что как раз из таких вот «безответственных мальчиков» и вырастают потом хулиганы Я это запомнил. Она была права: я был безответственным и нахальным Нечего было говорить всякое)))
Во главе «звёздочек», на верхушке главного луча, была фотография отличницы или отличника. Затем назначались ответственные по чему-нибудь. Одни записывались «помощниками» по домашним заданиям, другие ещё по чему-то. Я назначался «ответственным по поливке цветов». На цветы мне было почему-то наплевать. Я вообще всегда был почему-то вне каких-либо обществ. Но зато общество с удовольствием взялось меня перевоспитывать. Боюсь, что ничего у них не вышло))
Особенно старались девочки. Они учили меня правописанию. Когда они увидели мою «Тетрадь по мотиматики», они начали меня грубо учить русскому языку просто как только раздавался звонок, девочки из моей звёздочки и будущие, наверное, училки из других «звёздочек» бежали к моей парте и заставляли писать различные слова согласно законам правописания. Как сейчас помню я, зажатый между плотненькими девочками, между их коленками и локтями, их жаркое дыхание сзади и постоянное «Нет! Напиши, пожалуйста, ещё раз!». Чтобы сходить в туалет, приходилось идти на прорыв: как танк, я взламывал сплошную стену из девчонок и бежал в туалет, где сидел до конца перемены.))
Здорово тогда было: мы любили нашу Татьяну Гавриловну. Её солидный властный голос, её артистическая манера рассказывать различные истории про Великую Отечественную, про штурм Зимнего дворца Когда потом мы ушли от неё и на каждый предмет стали ходить по кабинетам, будто наш детский мир ушёл Помнится, отчаянье охватило меня, когда нам в библиотеке в пятом классе выдали «Алгебру». Почему-то я почувствовал себя невероятно старым! И ведь недавно ещё мы получили наши звёздочки, ходили в школьных костюмах, в сменке, проводили какие-то весёлые утренники и рассказывали нашим папам-мама стихи, а тут вдруг бац и «Алгебра»(((
Господи, как же всё это быстро произошло!!!
Все резко переменились.
Вместо Татьяны Гавриловны появилась эта дура, Татьяна Георгиевна. Злая, с выкрашенными в белый цвет волосами, с резким визгливым голосом Все замечали, что любила она лишь обеспеченных детишек, которые получали почему-то сплошь пятёрки, а остальные стали хроническими двоечниками