А Засекину дорог каждый час.
Надо город в верховьях реки срубити,
По венцам его разобрати,
А на каждом брёвнышке,
Чтобы знак стоял
В плоты брёвна те связать надо,
Да по воде те плоты спустить надо.
Торопится Засекин князь,
Ждёт его на Волге боярин Туров.
Вот Григорий на коня сел,
На коня сел на буланого,
Вдел ногу в стремя серебряное,
В стремя серебряное узорчатое,
Взял в руки повод тиснённый,
Повод тиснённый, шёлком прошитый.
Оглядывает он конников отъезжающих,
Осматривает он толпу провожающих.
Он осматривает всех и тревожится:
Есть здесь спальники и печальники,
Скоморохи и начальники,
Только не вышла провожать любимая жена,
Не вдела в стремя сапога ялового,
Не воткнула в шапку лазорев цветок.
Не увидев, жены князь нахмурился,
Князь нахмурился и с коня сошёл.
Он с коня сошёл, на крыльцо взошёл.
Зычным голосом жену зовёт:
Где ты, моя жёнушка милая?
Где моя милая жена свет Дарьюшка?
Отчего на крик не отзываешься,
Отчего из палат не выходишь?
Вошёл князь в палаты дубовые,
Откинул занавески шелковые,
А жена его на полу лежит,
На полу лежит без сознания.
Прибежали слуги боярские,
Опрыснули Дарьюшку холодной водой.
Дарьюшка глазки открыла,
Что случилось с ней мужу поведала.
Ты, мой муж, не сердись, не кручинься.
Я тебя провожати хотела,
Я хотела одеть стремя серебряное,
Да на твой сапог, сапог яловый.
Только силы меня покинули,
А ноженьки мои подкосилися.
И упала я на сосновый пол,
И сковал меня поминутный сон.
Мне привиделась в нём река вольная.
У реки у той правый берег крут,
А по той реке омуты идут.
На крутом берегу стены высятся,
Стены древние, стены каменны
Большей частию поразрушены,
Буд-то было там наводнение,
Иль землицы да сотрясение.
Или город сжёг пламень бешеный,
С сотрясением стен перемешанный.
А за стенами абрек прячется,
Он в развалинах к камню ладится.
Достаёт абрек лук тесёмчатый,
Лук тесёмчатый, колчан кожаный.
А в том колчане лишь одна стрела,
Лишь одна стрела закалённая.
Лишь одна стрела именованная.
Здесь мне мысль на сердце легла:
«А не хочет ли абрек моего мужа убить,
Злое дело на брегу совершить?»
Затрепетала я как осины лист,
Руки белые заломилися,
Ноги быстрые подкосилися
И на пол я упала без памяти,
В этом чудном сне предсказательном,
Ты нашёл меня муж заботливый.
Для меня ты муж, а царю слуга.
Ты возьми меня, муж, родимый мой,
На брега реки, брега дикие.
Я не буду для тебя в походе сумою,
А я буду тебе свет Григорий слугою.
Не хотел Григорий Дарьюшку брать,
Чтоб на Волге-реке место искать,
Где городу быть?
Куда плоты сплавлять?
Где из тех плотов стены собирать.
Собирать стены высокие,
Терема за стенами ставить узорчатые.
А, во-первых ставить церковь русскую,
Церковь русскую, православную,
Чтобы слышен был колокольный звон,
Колокольный звон, звон молитвенный.
Только стало ему жаль жены своей.
Изовьётся она, изкручинится,
Будет день и ночь думу думати,
И в уме держать град разрушенный,
Что привиделся в её тонком сне,
А ещё абрека злонамеренного,
Со стрелой своей закалённою.
И велел он Дарьюшке собираться,
В путь-дорогу к реке снаряжаться.
4
Как по Волге-реке плоты плывут,
Плывут плоты перемеченные,
Плывут плоты перевязанные.
То стрельцы-молодцы
Новый град везут.
Новый град везут,
И на нём плывут.
А от Самары
Да по берегу реки
Идёт Засекин князь со товарищи,
А на встречу ему от Царицына,
От Царицына, да по берегу реки
Боярин Туров идёт со товарищи.
Где сойдутся они,
Там и граду быть.
Там и граду быть, и плотам пристать.
А стрельцам на плотах
Есть условный знак,
Где костры горят, туда правити,
На крутом берегу крепость ставити.
Уж два дня в пути князь со товарищи,
А с ними княгиня свет Дарьюшка.
Идут они по берегу реки.
Идут они от града Царицына.
Идёт Туров от града Самары.
А идёт он уже два дня да по берегу.
Видит Туров река то сужается,
Левый берег её приближается.
Здесь то Туров с Засекиным встретился.
Видят стрельцы на крутом берегу
Мёртвый град стоит и росой блестит.
Стены древние, стены ветхие,