Группа «Високосное лето»: Александр Ситковецкий, Валерий Ефремов, Александр Кутиков, Крис Кельми
Об этом в книге есть. И то самое фото Людмилы, кстати, тоже.
Чего здесь нет. Я не стал рассказывать об озабоченности Толей своим еврейством.
Все считали его по умолчанию прибалтом и даже соратники по «Високосному лету» не знали о том, что его бабушку звали Саррой Марковной, а отца, которого я знал, как Ария Михайловича Арье Мейлаховичем (дед Мейлах Абрамович Кельми).
Наталья Вальтц, Евгений Додолев, Людмила + Крис Кельми; Пекин, начало 80-х
Более того, самый прославленный из этих соратников, настоящая рок-легенда Александр Кутиков, который всегда акцентирует своё еврейское происхождение, как-то раз, помню, обмолвился об антисемитизме Криса.
Короче, это не биография музыканта и уж тем более не мемуары.
То есть перечислять общеизвестные факты я не считаю нужным в данном издании.
Типа: в пятнадцать лет основал рок-команду «Садко», которая была дублирующим составом популярной московской команды «Рубины»; в 1972 году взял псевдоним «Крис» в честь героя фантастического романа «Солярис» Криса Кельвина, через пять лет окончил факультет мостов и тоннелей Московского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени института инженеров железнодорожного транспорта Министерства путей сообщения СССР (МИИТ), где его однокурсниками были Владимир «Джеймс» Кузьмин, Михаил Харит и Владимир Слуцкер, а ещё через шесть поступил на эстрадный факультет Государственного музыкального училища имени Гнесиных (ГМУ имени Гнесиных, педагог Игорь Михайлович Бриль), где учился с тем же Владимиром Кузьминым.
Високосники
То есть, если кто-либо напишет настоящую книгу о КК, то эти заметки могут послужить своего рода штрихами.
Здесь рассказано (прежде всего самим героем повествования) о демонах, обуревавших творческую натуру и, по мне, вещества были лишь методом погружения в эскапизм человека, чей композиторский дар так и не был оценен критиками и тусовкой.
Плюс много реально раритетных фото. Это действительно фишка данного издания!
Ну а вместо предисловия заметки моей коллеги, с которой мы начинали первую частную газету «Новый взгляд»; про отца моего приятеля студенческой поры, которого я знал + уважал, Ария Кельми.
Вместо предисловия. Дедарик маленького Криса
Потом, в конце нашей встречи, из внезапно возникшего чувства благодарности, что такие люди в нашей, уже несоветской, стране есть, сказала: «Арий Михайлович, и все-таки ваше поколение особенное!» Здесь нужно оговориться. Ничего, резко отличающегося от судеб многих и многих сверстников, в его судьбе нет. Есть, на мой взгляд, отличие от большинства нас, нынешних. Просто всю жизнь трудился (но как!). Просто с достоинством принимал все, что преподносила жизнь а она преподносила много всякого Просто был надежной опорой для других. Такая история
«Началась она так просто
Не с ответов, а с вопросов
До сих пор на них ответа нет»
Это слова из песни его среднего сына Криса Кельми.
А было у отца три сына: старший, средний и младший. Но история, о которой речь, в отличие от сказки с таким началом, началась задолго до этого.
Арье Мейлахович (1920-1997)
Тогда, когда в узбекском городе Коканде родился мальчик, которого назвали Арий. Отец был уроженцем Вильно, и, когда сыну исполнился год, семья уехала в Литву. Потом, уже с семилетним сыном, мать вернулась к себе на родину в Узбекистан. В Самарканде юный «иностранец», как его еще долго называли из-за пребывания в Литве (а значит, за границей), окончил с отличием школу и в 1938 году отправился в Ленинград обучаться делу, которым увлекся, кораблестроению. Но не тут-то было Узнав о «крамольном» прошлом, его в Ленинградское военно-инженерное училище под каким-то предлогом не приняли. Подался в Москву к тетке и после долгих мытарств (а причина, видимо, была та же) стал студентом МИИТа.
А заодно решил «понюхать пороху».
Слушая Ария Михайловича, удивляешься не тому, что совсем юный мальчишка стал проходчиком, взрывником в «Метрострое», а тому, что до сих пор с увлечением говорит о своей работе: «Вот эта порода, подземная часть как живое существо. Или крепление из дерева нужен определенный навык чувствовать, в напряжении ли оно, надежно или нет».