сам с семейством всем в ковчег залез,
а потом раскрылись неба хляби
и потоки хлынули с небес.
И носило Ноеву лоханку,
шторм то вверх, то вниз ее кидал
Мамонт вымер он не снес болтанку,
Саблезубый тигр концы отдал.
Ной лишь отвернулся на минутку,
(бегемота разобрал понос)
дикий вепрь трахнул в трюме утку, -
так и появился утконос.
Больше полугода от начала,
а кругом вода, одна вода!
Представляете, какая вонь стояла
над ковчегом Ноевым тогда?!
Наконец, причалив к горным склонам,
Ной из лодки вынес чемодан,
вытащил бутылку самогона,
и упился тут же вдребадан.
Был он желтым и зеленым разом
от работы, вони и вина.
Красный нос, набит синяк под глазом
Бог, взглянув, сказал: «Моя вина.
Больше пусть потоп не потревожит
род людской. Живи, как знаешь сам.
В подтвержденье краски пьяной рожи
радугой взойдут на небеса".
И доныне над дугой земною
в небе за дождем идут вослед
семь цветов испитой рожи Ноя
как дорожный знак «Потопа нет!»
История Праотца Авраама
(История разочарования)
Как-то в среду, ближе к ночи,
доедая бутерброд,
Бог сказал: «А, между прочим,
Не создать ли мне народ?
Чтоб вели себя примерно,
благодарность Мне храня,
чтобы Мне служили верно
и молились на Меня.
Свой народ весьма неплохо,
и доступно по цене.
Лишь найду вначале лоха
чтобы был покорен Мне».
Глядь Абраша варит кашу,
колупаясь в пальцах ног.
И сказал Господь: «Абраша!
Я тебе отныне Бог!
Что захочешь все получишь,
хоть в рассрочку, хоть и без.
Стану я страховкой лучше
чем Госстрах или Собес.
Будешь сыт, здоров и весел.
И, прошу иметь в виду
Я большой народ из чресел
из твоих произведу.
В общем хочешь жизни сладкой
и проведать дальних стран
быстро сматывай манатки,
собирайся в Ханаан.
От Хермона до Ашдода
все во власть тебе отдам.
Будешь ты отец народа.
На иврите Авраам».
Авраам не думал долго:
Кликнул скот, рабов и слуг,
взял жену (из чувства долга)
и отправился на юг.
Вот просторы, в самом деле!
Хоть разденься и пляши.
Можно гнать овец неделю,
и не встретишь ни души.
Что за рай для скотовода
трав обилье, тишина.
От Хермона до Ашдода
заповедная страна.
И пока по всей округе
скот вчистую жрал траву,
Авраам шептал супруге:
Уж теперь я заживу!
Так мечтается порою:
место видное найду,
дом с колонами построю,
и павлинов заведу.
Видел их, когда был малым
в царском доме как-то раз.
Сзади перья опахалом,
и на каждом Божий глаз.
Пусть пойду дорогой длинной,
пусть сойдет хоть сто потов.
Чтобы дом, и в нем павлины
я и землю грызть готов.
То ли Бог напутал спьяна,
то ли сглазил кто со зла,
но на земли Ханаана
сушь великая пришла.
Солнце палит с небосвода,
блеют овцы, ждут беды.
От Хермона до Ашдода
нет травы и нет воды.
И, облизывая губы,
без воды который день,
Авраам ругался грубо:
Эй, Всевышний! Что за хрень?!
Ты сорвал меня в дорогу,
в необжитые места.
Ну, так дай воды немного,
и прокорму для скота!
Эта сушь вредит здоровью.
так легко схватить недуг.
Может, хочешь жертву кровью?
Так прирежу пару слуг.
Я готов признать без спора,
что всему своя цена,
только овцы сдохнут скоро,
А потом и мне хана!
Сделай дождик поскорее,
иль открой источник вод.
Если Сара озвереет
фиг получишь ты народ!
Из небес лазурной чаши
Раскатился Божий глас:
Шо за кипишь? Ша, Абраша!
Не срослось на этот раз.
Позабудем все, что было.
Я подправлю тут бока.
Ты сходи в долину Нила.
Там подкормишься пока.
Авраам не стал чиниться.
Вновь шатер свернул в рулон,
и к египетской границе
через степь потопал он.
У границы, на базаре,
расспросив чего да как,
Авраам признался Саре:
Знаешь, местный царь м чудак.
Тут забавная петрушка:
Фараон, чтоб он так жил,
помешался на старушках.
То есть он геронтофил.
Может, дело тут в мужчинах,
или витаминов нет,
египтянки без причины
мрут, как мухи, в сорок лет.
А царек, по жизни, падкий
лишь на тех, кто сильно стар.
Ты-то, на восьмом десятке,
будешь просто «суперстар»