От рассвета до рассвета
Повести и рассказы
Евгений Чертовских
© Евгений Чертовских, 2021
ОТ РАССВЕТА ДО РАССВЕТА
Молодость прекрасная пора человечества. Кажется, что самое интересное свершается именно в этот период жизни, и только позже начинаешь понимать, что у жизни нет самого интересного и самого лучшего времени, каждый момент интересен, важен и является единственным.
С возрастом начинаешь понимать, как много было упущено раньше, но понимаешь это, имея за плечами годы жизни.
Размышляя об упущенных возможностях, я задаю себе вопрос: «А что я знаю о своих предках? Что знаю о тех благодаря кому сегодня есть я?». Хорошо, что сейчас задумался над этими вопросами, хотя и спросить-то уже не у кого. Спасибо отцу, Виктору Дмитриевичу Чертовских, что он тоже в какой-то момент задал себе эти вопросы, и у него была ещё возможность встретиться с теми, кто мог рассказать о прошлом. И спасибо отцу за оставленные записи.
Рассказы, которые будут ниже, я написал о моём деде, Дмитрии Сергеевиче Чертовских. Благодаря записям отца, моим крохотным детским воспоминаниям о разговорах с дедом, я попробовал воссоздать периоды жизни Дмитрия Сергеевича от его рождения до практически воскрешения после тяжёлого ранения на Великой Отечественной войне.
Митя, мальчик мой
Сергей Яковлевич, ну, когда дождёмся? Когда Дунька разродится? широко улыбаясь, спрашивал сосед.
Ой, Кузьмич, я уже сам измотался, такое ощущение как будто мне самому впору рожать, Сергей тяжело вздохнул.
Иван Кузьмич перестал улыбаться. Глядя на лицо Сергея, можно было и правда подумать, что рожать действительно предстоит ему.
Дочь только месяц назад родила, а теперь вот жена, как-то грустно сказал он. Тяжело. Тяжело что-то всё идёт. Волнуюсь я за Дуняшу.
Да чего волноваться-то? Уже троих родила, опыт есть, Кузьмич хотел засмеяться, но вовремя остановился, глядя на строгое лицо соседа. Да, вот дела-то.
Вот и я о том, не семнадцать лет. Ладно, пойду в дом. Бабка сказала, в любой момент начаться может. Может помогу чем.
Ну да, ну да. А чем? Кузьмич опять хотел пошутить, но закашлялся, чтобы не сболтнуть чего лишнего.
Сергей тяжёлой поступью направился к дому. Второй день вроде как схватки начались, жена уже измучилась и что-то никак. Вторые сутки он не спит, старается помочь Евдокии облегчить страдания, но бабка-повитуха всё время гонит его прочь.
Открыв дверь, будущий папаша услышал оглушительный крик жены. Бабка, пробегая через сенцы из кухни, коротко бросила ему «Кыш!».
Началось, шёпотом сказал Сергей и почувствовал, как бешено забилось сердце.
Из кухни вышли дети пятилетняя Акулина и четырнадцатилетний Фёдор. Брат с сестрой держались за руки, у обоих на лицах был испуг.
Пошли, пошли ребятки, тихо и ласково заговорил Сергей, разворачивая детей в сторону кухни.
Через две двери были слышны крики и стоны. Федор стоял у стены, закусив губу, и смотрел на закрытую дверь. Акулина, уткнувшись лицом отцу в грудь, тихо плакала.
Ничего, ребятки, приговаривал Сергей, гладя дочку по голове, скоро всё закончится. Всё будет хорошо.
Ночью неожиданно наступила тишина, ненадолго, всего на миг. Но этого хватило, чтобы спало общее напряжение. И тут ночную тишину разрезал звонкий детский крик.
Ну, вот и всё, сказал Сергей и обнял детей.
Слышно было, как хлопнула дверь из комнаты в сенцы, шаркающие шаги приближались к двери на кухню. Отец и дети с нетерпением ждали радостного известия. Дверь открылась и в кухню с серым лицом медленно вошла бабка-повитуха.
Мальчик, как-то безрадостно сказала вошедшая, подняла на Сергея печальные глаза, из которых потекли слёзы, и добавила, Дуня не смогла
Последнее слово ещё висело в воздухе, а Сергей уже летел в комнату. Его Дуня молча лежала с закрытыми глазами, на её мокром лице застыла улыбка. Рядом на лавке, закрыв руками лицо, сидела Феня, старшая дочь.
Спит? прошептал Сергей, обращаясь к дочери.
Спит, подтвердил сзади голос бабки. Спит вечным сном. Отмучилась.
Феня подняла заплаканное лицо и посмотрела на отца.
Папа, не волнуйся, я возьму Диму, молока у меня и на него и на Лушу хватит, как-то без эмоций сказала дочь.