Двор очистили, из дома вынесли кресла, и переговоры начались.
Похоже, гинея-то была потрачена не зря, подумал Шарп.
Я даже успел зауважать их, заметил Чейз.
Панжита и Нана Рао? Отъявленные мерзавцы, отвечал Шарп. Впрочем, я и сам почти полюбил их!
Держали удар, как джентльмены!
Они еще легко отделались, заметил Шарп. Наверняка заработали на пожаре целое состояние.
Фокус стар как мир, сказал Чейз. Я знавал одного малого на Собачьем острове за Тауэром, который вечно клялся, что его лавку обворовывают в ночь, когда иностранные корабли покидают порт. Доверчивые покупатели всегда попадались на эту удочку. Чейз усмехнулся, и Шарп решил, что нужно держать язык за зубами. Он не только знал того малого, о котором рассказывал Чейз, но однажды сам помог ему обчистить лавку. Главное, что мы выбрались оттуда целыми и невредимыми, если не считать синяков и царапин, продолжил Чейз.
Верно, сэр, согласился Шарп.
В сопровождении команды матросов они возвращались зловонными улочками Бомбея, каждый при своих деньгах.
Когда-то Чейз заплатил Нана Рао за ром, бренди, вино и табак двести шестнадцать гиней, а теперь торговец вернул ему три сотни. Шарп получил двести рупий. Кроме того, Панжит обещал бесплатно отдать Шарпу кровать, одеяла, ведро, фонарь, сундук, арак, табак, мыло и чудо-машину и даже доставить все это к «Каллиопе». Удачный выдался вечерок, рассуждал Шарп. Индийцы, увидев, что англичане не собираются выдавать их обманутым покупателям, накормили непрошеных гостей, снабдили их араком, вернули деньги, заверили в вечной дружбе и выпроводили вон.
Господи, как смердит! воскликнул Чейз.
Недавно в Индии? спросил Шарп.
Пять месяцев, ответил Чейз, просто раньше никогда не сходил на берег. На суше я уже целую неделю, и как же тут воняет! Господи, как воняет!
В Лондоне воняет ничуть не меньше, заметил Шарп. Впрочем, здесь запах был иным. Лондон пах угольным дымом, Бомбей навозом, специями и нечистотами. Эта сладковатая вонь уже не казалась Шарпу отвратительной, как когда-то, теперь она манила и притягивала, успев стать привычной и почти домашней. Мне будет не хватать этого запаха, заметил Шарп. Иногда совсем не хочется возвращаться в Англию.
На каком судне вы отбываете?
На «Каллиопе».
Ответ Шарпа неожиданно показался капитану забавным.
И чем вы ублажили Пекьюлиа?
Кого?
Пекьюлиа Кромвеля, капитана. Неужели вы с ним незнакомы?
Никогда о таком не слыхал, сэр.
Но ведь конвой прибыл два месяца назад!
Так и есть, сэр.
Вам следовало непременно с ним увидеться! Пекьюлиа Кромвель! Что за имечко! Когда-то служил во флоте, на судах Ост-Индской компании, затем подал в отставку. Все надеялся быстро разбогатеть или, на худой конец, дослужиться до адмирала! Тянуть лямку не для него. Странный тип, но корабль у него превосходный, к тому же быстрый. Не могу поверить, что вы не озаботились свести с ним знакомство!
Зачем мне это? удивился Шарп.
Чтобы заручиться его расположением, разумеется! Ведь вы собираетесь путешествовать на нижней палубе?
Я путешествую по дешевке, если вы об этом, отвечал Шарп с горечью.
Хоть Шарп и заплатил самую низкую цену, путешествие обошлось ему в сто семь фунтов пятнадцать шиллингов. Шарп надеялся, что за него расплатится армия, но ему было отказано. Раз Шарп поступил на службу в 95-й стрелковый полк, пускай они о нем и заботятся. А если стрелки платить не собираются, то пусть убираются к дьяволу вместе со своими жуткими красными мундирами и со своим Шарпом!
Поэтому Шарп был вынужден выпороть из шва мундира бесценный алмаз. У него оставались еще драгоценные камни, которые он снял с тела султана Типу в темном туннеле в Серингапатаме, но Шарп отказывался платить Ост-Индской компании своими трофеями. Британия послала его в Индию. Британия должна позаботиться о том, чтобы вернуть его на родину.
Пока Кромвель живет на берегу, вам следовало ему представиться и преподнести этому алчному ублюдку подарок. Если, конечно, не хотите путешествовать на нижней палубе вместе с крысами! Верхняя палуба куда комфортнее и обойдется вам ни на пенни дороже, а внизу одна вонь, блевотина и мрак! объяснил капитан.
Они миновали узкие переулки и выбрались на широкую улицу со сточными канавами по обеим сторонам. В этом районе жили лудильщики. Кузнечные горны уже пылали, а звук молотов раздавался в ночной тиши. Белая корова молча смотрела, как матросы проходят мимо, собаки, обнаружив бездомного бродягу, заливались лаем.