Одним словом, девушка как девушка; таких я, может быть, сто раз встречал, но вот подходит моя очередь, я конверт в окошечко протягиваю, она его у меня принимает и, естественно, на меня смотрит… Вот здесь-то такое происходит, что я тогда не понял, и до сих пор не понимаю, и никогда, наверное, не пойму… Ну совсем у нее обыкновенные глаза – темные и веселые, – а у меня в груди ощущение, словно к сердцу мягкое и теплое прикоснулось… А она письмо берет, марки на него наклеивает, что-то пишет, а у меня – звон в ушах, точно только чувствую, что глупо улыбаюсь и… «Валентина! – кричит кто-то. – Валентина, что там у тебя стряслось?» Ну, прихожу я в себя… Оказывается, девушка мне квитанцию дает, а я ее не беру, оказывается, на меня вся очередь орет и напирает, а я не слышу и не чувствую… Беру я квитанцию, плачу деньги, осторожненько из очереди выбираюсь, выхожу на крыльцо, и – черт знает, что со мной творится!.. Когда письмо на почту нес, день был обыкновенный, а теперь – нет и нет! Солнца не видать, а оно светит, музыки не слыхать, а она звучит… Входил на почту – была обыкновенная почта, а теперь… Дворец! Шел раньше по обыкновенной улице, а теперь – проспект… Воробьи чирикали, а теперь поют! Мать честная – что со мной творится? Ну, постоял я на крыльце, успокоился немножечко и на работу пошел. И опять – все другое! Что ни начну делать, получается ловко и споро, точно не работаю, а фокусы показываю, на кого ни посмотрю – не человек, а чудо; с кем ни поговорю – умница, мудрец, добряк, красавец… Целый день у меня голова так кружилась, словно я только что бокал шампанского выпил… Ну дальше все понятнее и проще стало – понял я, что со мной произошло, и… На следующий день я опять на почту иду, покупаю у Валентины конверты, на третий день – марки, на четвертый день – конверты, на пятый – опять марки, а на шестой – это я точно помню! – она на меня так глядит, что ясно: поняла, почему это мне каждый день конверты и марки понадобились… Тогда я три часа на почте сижу, жду, пока ни одного человека в здании не останется, и – эх, была не была! – приглашаю Валентину в кино. «Нет, – говорит, – я сегодня занята. Я, – говорит, – домашними делами занята, и вообще мы с вами незнакомы, а я с незнакомыми в кино не хожу…» Мне это нравится: она мне правильно и хорошо отвечает, и без всякой обиды ухожу, а назавтра – вы сами понимаете! – снова возвращаюсь. «Разрешите пригласить вас в кино, меня Михаилом зовут, работаю я шофером там-то и там-то, пойдемте в кино…» Она опять отказывает. Мне это опять нравится, но только дело тем кончается, что приходит вечер, когда мы с Валентиной первый раз идем в кино… Луна, звезды, река, улицы – ног под собой не чую, что говорю, не знаю, как с улыбкой справиться – тоже… и пошло! Начинаем мы встречаться с Валентиной почти каждый день, затем я ее со своими родителями знакомлю, она меня – со своими, а потом и такой день приходит, который на всю жизнь памятен. «Я тебя люблю, Валентина!» – «И я тебя люблю, Миша!» Счастье это такое, что его описать нельзя, рассказать о нем невозможно – так я и пытаться не буду, а только скажу, решаем мы с Валентиной жениться. Любим друг друга, молодые, здоровые – сто лет жить и радоваться! Сообщаем мы о своем решении родителям, они довольны, как в старину говорилось, благословляют нас, а мы говорим, что жизнь будем начинать самостоятельно… Это мы с Валентиной заранее так договорились, чтобы и от моих родителей, и от ее жить отдельно. «Правильно! – говорят родители. – Это вы правильно решили, чтобы самим на ноги поскорее встать, чтобы всегда только вместе быть!» И надо же так случиться, что как раз в это время я получаю письмо от школьного товарища из Харьковской области.