В прошлом году она оскандалилась при важном разговоре и теперь, как правило, ограничивалась при общении с людьми замечаниями о пустяках, избавляя себя от возможности показаться безнадежной дурой.
Она напомнила себе, что все же кое-чему научилась и, кроме того, унаследовала мозги от отца, а не от матери, как полагал ее обожаемый папочка. Дейзи обладала незаурядным чувством юмора и оптимистическим взглядом на жизнь, который не смог изменить даже ужасный прошлый год. В конце концов, она владеет четырьмя иностранными языками, может определить, какой кутюрье создал тот или иной шедевр, и обладает талантом успокаивать истеричек. Но к великому сожалению, не обладает ни граном здравого смысла.
Почему она не прислушалась, когда парижский адвокат ее матери говорил, что после уплаты долгов Лейни на ее счету не останется ни сантима? Теперь-то она понимает, что именно чувство вины перед матерью толкнуло ее на то сумасшедшее расточительство, в которое она окунулась сразу после траурной церемонии. Многие годы Дейзи стремилась избавиться от эмоциональной зависимости от Лейни и вот теперь компенсировала ущербность прошлой жизни погоней за весьма дорогостоящими удовольствиями. Но несмотря ни на что, Дейзи никогда не желала смерти Лейни. Никогда.
Глаза девушки наполнились слезами. Она безумно любила мать, любила, несмотря на эгоизм Лейни, ее бесконечные претензии, постоянные требования подтверждения своей неувядающей красоты. Но Дейзи знала, что мать тоже любит ее.
Чем большую вину испытывала Дейзи по поводу свободы, которую подарила ей неожиданная смерть Лейни, тем больше денег тратила, причем не только на себя, но и на тех друзей Лейни, от которых отвернулась удача. Когда угрозы кредиторов становились невыносимыми, Дейзи тут же выписывала счета и чеки, надеясь заткнуть кредиторам глотки и не задумываясь о том, что денег осталось слишком мало и их не хватит, чтобы покрыть все долги.
Макс узнал об экстравагантном образе жизни дочери в тот самый день, когда прокуратура выдала ордер на ее арест. Дейзи наконец поняла, что натворила. Она упросила отца одолжить ей денег, чтобы расплатиться с кредиторами, обещая вернуть долг, как только встанет на ноги.
Вот тогда-то отец и прибегнул к шантажу. Ей давно пора повзрослеть, сказал он, и если она хочет остаться на свободе, то ей придется распрощаться со своей экстравагантностью и делать то, что он, отец, прикажет.
Сухим, безжалостным тоном отец продиктовал Дейзи свои условия. Она незамедлительно выйдет замуж за человека, которого он для нее выберет. Далее, Дейзи обещает жить с этим человеком в течение по крайней мере шести месяцев, являясь при этом образцовой и послушной супругой. По истечении полугодового срока Дейзи получает право развестись с мужем и пользоваться деньгами фонда, который отец обязуется создать для дочери. Дейзи будет пользоваться деньгами по доверенности — контролировать средства фонда будет ее отец. Если дочь проявит благоразумие и бережливость, то сможет безбедно прожить до конца своих дней.
— Но это несерьезно! — воскликнула Дейзи, выслушав Макса и осознав, что от нее требуется. — В наше время женщин не выдают замуж подобным образом.
— Это более чем серьезно, — возразил отец. — Если ты не согласишься на мои условия, то отправишься в тюрьму. А если не проживешь в браке оговоренные шесть месяцев, то не получишь от меня ни цента.
Три дня спустя отец познакомил Дейзи с ее женихом, не обмолвившись ни словом о его происхождении, состоянии или роде занятий.
— Кое-чему в жизни он тебя научит, — сказал отец вместо благословения. — Это все, что тебе пока надо знать.
Дейзи взглянула в окно и увидела, что их лимузин пересекает мост Трайборо, значит, сейчас они приедут в Ла-Гуардиа
и с разговором больше тянуть нельзя. Ее план надо было обсудить до посадки в самолет. Повинуясь привычке, Дейзи достала из сумочки золотую пудреницу и посмотрелась в зеркальце. Убедившись, что все в порядке, она со щелчком захлопнула ее и решительным жестом спрятала в сумочку.
— Простите, мистер Марков.
Он не отреагировал.
Дейзи преувеличенно громко покашляла.
— Мистер Марков! Алекс! Мне кажется, нам надо поговорить.
Веки медленно приподнялись, светло-янтарные глаза обрели осмысленное выражение.
— О чем?
Несмотря на растущую тревогу, Дейзи заставила себя безмятежно улыбнуться.
— Мы с вами только что поженились, но, в сущности, мы — два чужих человека. Думаю, что вследствие этого нам необходимо обсудить некоторые вещи.