Выйдя из храма я неспешно пошел к центральной площади, и старался сделать как можно более не задумчивый вид. Почти не помня жизни, я помню сражения, много сражений И
Уже при подходе к площади меня осенило. Все соплеменники были в сборе, уже со знакомым мне воздаянием они смотрели на белоснежную статую совсем непохожего на нас. Ничего даже не напоминало о ночном побоище, что я заметил еще в детстве. Ворота бревно к бревну были плотно заперты, и не имели и намека на взлом. Я уж было предположил, что в деревне завелся предатель и сам пускает к нам всех, кого не попадя. Но неужели за все это время его бы не вычислили
Я не помню, потому что мне нечего помнить. Ни одной свадьбы друзей, ни одних похорон, ничего не происходит последние восемь лет, потому что каждую ночь мы сражаемся, а день, молимся
В детстве мы частенько разглядывали мировые карты. Каждый из нас мечтал стать путешественником или, на край, жрецом, чтобы без опаски посещать соседние деревни. Наша, к слову, слегка отличалась. Центральная площадь была таковой только в названии, на деле располагалась у самых ворот, и каждый гость еще на подходе мог лицезреть торчащий из-за забора нос правителя, с любопытством смотрящего в даль. И наше каждодневное поле боя тоже теснилось у самого входа. Ни разу я не мог припомнить, чтоб кто-то из пришлых заходил за этот круг. Каккак загон!
Площадь едва вмещала всех желающих, но дискомфорта, похоже, никто не испытывал. Ошарашенно я пялился на блаженные лица, ровными строями окружившие статую Ыркана. Жизнь вокруг явно продолжалось, пара жрецов, кухарок, будто не обращая внимание на это действо продолжали заниматься своими делами. Жителей едва наберется под пару сотен. На кой нам вообще столько жрецов? Монастырь, а не деревня Вполне бы хватило одного, у нас же был целый двадцати душный совет.
Я помнил сказки, что в детстве рассказывала мне мать. Я помню, как мы жили, гуляли праздники, провожали в последний путь, и это точно было! Единственную возможную причину остановки бытия в нашей деревне я видел в проклятье. Кто-то нас точно проклял! Может мне удалось съесть что-нибудь «очищающее», попасть под праведное благословение
И глядя на статую напрашивался третий вариант. Возможно, мне удалось не попасть под божественное Проклятье! Мерзкое лицо нашего повелителя надменно возвышалось над поселением, и будто насмехалось над происходящем! Я глядел на него в упор, но не ощущал и частички того блаженства, что посещало меня раньше, и ничего кроме чувства отвращения я к нему не испытывал.
Пошли
Я услышал за спиной знакомый голос, Тетин голос. Она слегка пихнула меня в плечо по направлению к кормильне.
Ты з уже собрался я заорать, как мне на голову нацепили мешок, в котором, судя по запаху, недавно хранили мясо.
Молчи просипел уже кто-то другой.
Глава 3
Через пару минут я уже сидел на закрытой кухне и меня окружали четыре кухарки с Тетей во главе. Все молча на меня пялились, вцепившись руками в передники и молчали. Я, согласно вбитому в голову воспитанию, счел излишним начинать. Коль меня сюда силой притащили и окружили, значит сами хотят что-то сказать.
Внезапно перед глазами уже знакомо моргнуло и в воздухе повисла белая пелена. От неожиданности я так дернулся на стуле, что чуть не рухнул.
Вот дерьмо!! Я знала, слышишь, знала! заверещала самая не седая из собравшихся.
Я вообще только сейчас понял, что не знаю ее Тетю, Арго и Марту я помнил. Еще с мамой они осваивали кулинарное искусство.
Молчи! настойчиво цыкнула Тетя, приложив молодую подругу по голове.
Почти десять лет прошло, мы были уверены, что он
Что ты видишь? спокойно спросила тетя Арго, присев рядом со мной на корточки.
Белый квадрат не скрывая ответил я.
Просто белый квадрат? Надписи, изображения?
Но как бы я не пытался что-либо разглядеть в висящей перед носом простыне, кроме белого НИЧТО ничего не увидел.
Женщинам запрещено колдовать
Я озирался по сторонам. Кроме нас пятерых тут больше никого не было, но если жрец узнает, наказание будет болезненным и смертельным. Я не на шутку испугался, если этот светильник может вызывать Тетя, то я уже подготовил нравоучения на эту тему. Еще одной потери мне не надо.
Это не колдовство, это проклятье!
Людри наклонилась ко мне и начала быстро шевелить губами, судя по всему она говорила, но я не слышал и слова. Плеск воды в бочках, сквозняк, я слышал дыхание кухарок, но ее голос как будто пропал. Я начал озираться на теток, но, похоже, все, кроме меня ее слышали.