Билли Винстон был высок, болезненно тощ, уродлив, от него дурно пахло, и он обладал особым талантом всегда и везде говорить лишнее. Кроме того, Сквозняк подозревал, что Билли — голубой. Эта мысль укрепилась в нем однажды вечером, когда он заехал за Билли на работу — тот служил ночным портье в мотеле «Нам-в-Номера» — и застал его за чтением журнала «Плейгёрл». Благодаря своей профессии Сквозняк постоянно натыкался на скелеты в чужих чуланах. Если скелет Билли любит носить женские трусики, какая разница? Для Билли Винстона гомосексуальность — что прыщики для прокаженного.
Но водились у Билли и достоинства: у него имелась машина, она умела ездить и возила Сквозняка, куда он пожелает. Его собственный фургон пребывал в цепких лапах неких плантаторов марихуаны из Биг-Сура в качестве залога за сорок фунтов сенсимильи, которые Сквозняк припрятал в чемодане у себя в трейлере.
— Я так рассуждаю, — рассуждал между тем Билли. — Сначала завалимся в «Бешеного Быка». Потом шмякнем кувшинчик «маргариты» у Хосе, подрыгаемся в «Ядреном Ките», а если затащить в койку никого не получится, рванем домой и пропустим одну на сон грядущий в «Пене».
— Давай сначала в «Кит» завалим и поглядим, кто там тусуется, — выдвинул контрпредложение Сквозняк.
«Ядреный Кит» был главной молодежной танцплощадкой Сан-Хуниперо. Если хочется кого-то потискать, прямая дорога к «Киту». У Сквозняка не было намерения тащиться с Билли обратно в Хвойную Бухту и пить на сон грядущий в «Пене дна». Вечер в «Пене» — явная потеря времени, а Сквозняк твердо завязал с потерями. Завтра, толкнув сорок фунтов травы, он положит в карман двадцать штук. Двадцать лет протелепавшись вверх и вниз по побережью, нахлебавшись грошовых делишек, выручки с которых едва хватало на конуру, Сквозняк, наконец, вступал в круг победителей, где таким уродам, как Билли Винстон, не место.
Билли припарковал фургон в желтой зоне, неподалеку от «Ядреного Кита». Еще с улицы они услышали ритмичную пульсацию моднейшего техно-попа.
Парочка преодолела квартал за несколько секунд: Билли размашистым шагом рвался вперед, Сквозняк, лениво шаркая, замыкал строй. Едва Билли оказался под неоновым китовым хвостом, вышибала — мускулистая колода с детским личиком, увенчанным ежиком волос, — перехватил его за локоть:
— Давай-ка поглядим на наши документы.
Билли достал просроченные водительские права, а Сквозняк зашарил в поисках бумажника по карманам сёрферских шорт, испускавших в темноте ярко-зеленое сияние.
Вышибала отмахнулся:
— Нормально, старик, у тебя все на лбу написано.
Сквозняк смущенно провел ладонью по залысинам, почти достигавшим макушки. В прошлом месяце ему стукнуло сорок — достижение сомнительное для человека, некогда давшего клятву не доверять никому старше тридцати.
Билли опередил его и сунул две долларовые бумажки в ладонь вышибале:
— На, — вякнул он, — сходи на свиданку с надувной подругой.
— Чего-о? — Громила соскочил с табурета и изготовился к бою, но Билли уже растворился в толпе на танцевальном пятаке. Сквозняк встал перед хранителем двери и миролюбиво поднял руки:
— Не бери в голову, чувачок. У парня проблемы.
— И будет еще больше, гарантию даю, — проворчал вышибала.
— Не, в самом деле. — Сквозняку было западло, что из-за Билли приходится лебезить и усмирять этого питекантропа. — Он микстуры пьет. Психологические проблемы.
Вышибала притормозил:
— Если этот парень буйный, так убирай его на фиг отсюда.
— Он не буйный, просто его немного крючит.