«Да зачем предлог? махнул он наконец рукой. И так все понятно. Сейчас допью коньяк, полежу малость и назад. Буду считать, что на пару дней убежал от суеты» Он решительно опустошил флягу, откинул голову на землю и какое-то время бессмысленно смотрел вверх. Солнце стало припекать, и путешественнику захотелось побыстрее вернуться в свой привычный и неосторожно покинутый два дня назад мир.
Он встал и немного нетвердо пошел по обратной дороге в город. Совершилось то, что не раз уже совершалось в его жизни. Устремленность, вызванная какой-либо мыслью, пронизывала все его существо лишь до тех пор, пока он обдумывал то или иное свое действие. Но стоило приступить к исполнению задуманного, как неподатливая действительность тут же остужала мысленный порыв. Мечта вспыхивала искрой, словно прощаясь, и исчезала. В конце концов, Евгений перестал сожалеть об этом, а только произносил какую-нибудь сентенцию. Впрочем, смысл сентенций был всегда один и тот же. То-то вроде «да фиг с ней, с мечтой»
На вокзале его ждал не слишком приятный сюрприз. Поезд отправлялся завтра утром. Ему предстояло тут он посмотрел на часы провести 17 часов в незнакомом городе. Он не огорчился. Стоял теплый август, и побродить по тихим улочкам да поглазеть на местных жителей представлялось делом не утомительным. Ночь можно было скоротать на вокзале.
Он перешел привокзальную площадь и углубился в ближайший скверик. Там отыскал скамейку под раскидистым деревом и сел, намереваясь прикинуть маршрут своей прогулки.
Но мысли его в очередной раз скакнули в область, которая его сильно занимала. «Что же надо сделать, чтобы в жизни произошло чудо? по-детски наивно спросил он куда-то в пустоту. И что понимать под чудом и для чего оно нужно? Федор Михайлович Достоевский говорил, кажется, о том, что действительность чудеснее любой фантазии. Классик явно имел в виду что-то значительное. Только что?» Та действительность, с которой знаком Евгений, неизменно порождает в нем стремление уйти от нее. Даже этот приятный скверик с его тишиной и солнечным светом не останавливает стремления куда-то двигаться, что-то искать. Даже если сам не знаешь толком, что ищешь.
Он спохватился, потому что вспомнил, что не хотел в сотый раз размышлять на эту тему. Все, что ранее он думал об этом, так и не дало ему ответа на его вопрос. Поэтому Евгений встал и побрел безо всякой цели к выходу из скверика. Вскоре он оказался на набережной, потом пошел в городской парк и долго гулял по его аллеям, пока не наступил вечер. Самое время было где-то поужинать.
Он посмотрел по сторонам, но ничего подходящего не увидел. Прохожих, у которых можно было бы спросить, рядом тоже не было. Неожиданно для себя, словно ощутив какое-то неясное указание, Евгений направился в переулок, что виднелся чуть поодаль. Там он обнаружил небольшой ресторан в полуподвальном помещении, в который незамедлительно зашел. Официант поздоровался с ним и приветливо указал на столик в углу.
Порядком уставший от долгого хождения, Евгений с наслаждением присел за столик, покрытый чистой белой скатертью. В меню оказалось любимое рыбное блюдо Евгения, к которому он заказал также салат и кофе. Официант принес заказанное и куда-то исчез. Странно, но Евгений снова оказался в одиночестве других посетителей в ресторане не было.
Не спеша приступил к ужину. Думать ни о чем серьезном уже не хотелось, и он рассеянно отмечал самые обыденные вещи. Например, что креветки в салате хороши и что интересно, как их сюда доставляют. Евгений знал, что позже он назовет этот день бессмысленно прожитым и испытает слабый укор совести. Но сейчас он просто отдыхал и испытывал состояние, которое называл «безмыслием». На его языке это означало, что он на короткое время отрешился от всего, что не относилось непосредственно к происходящему сейчас. В такие минуты он ощущал некоторое успокоение, непрочное, мимолетное, но все же дающее не только физический, но и душевный отдых.
Он посмотрел в зеркало на противоположной стене и увидел там свое отражение неприметного, скромного одетого мужчину средних лет. Этот мужчина ничем не выделялся на фоне небогатого интерьера ресторана, был даже органичен этому интерьеру. То, что делало их органичным, была заурядность. «Принципиальная заурядность», усмехнулся Евгений, но самоистязания на эту тему решил не начинать, чтобы не нарушить свое «безмыслие».
Словно подслушав его мысли, невзрачная реальность решила слегка пошутить с ним. Вечернее солнце заглянуло в окно ресторана и мягко высветило золотом полуподвальное помещение. В его лучах невидимые доселе пылинки стали заметной частью окружающего мира. Они прихотливо кружились в потоке солнечного света, словно исполняя загадочный танец, и явно радовались, что их тайное существование стало явным для него.