День и впрямь выдался жарким — он ощутил это сполна, едва покинув прохладный салон автомобиля и ступив на раскаленный асфальт улицы. Однако уже через несколько минут зной перестал быть нестерпимым и даже просто раздражать его — он шагнул за кладбищенские ворота, а там под сенью деревьев в тиши и покое аллей и дорожек, посыпанных мелким шуршащим гравием, дышалось совсем иначе. Воздух был пропитан ароматом цветущих кустарников, молодой травы и свежей земли, особенно сильным в жарком мареве дня, но именно это и скрадывало жару, делая ее не столь ощутимой. Чем-то еще был насыщен этот воздух, и он не знал тому названия, но именно так всегда пахнет на кладбищах, причем именно на юге Много лет назад, когда живы были еще родственники бабушки в маленьком южном городке, . она наносила им визиты каждое лето и иногда брала его с собой. Там они обязательно ходили на кладбище, посещая многочисленные могилы умершей бабушкиной родни. На это уходил как правило целый день и он очень хорошо помнил маленькое ухоженное кладбище с аккуратными дорожками также посыпанными гравием и строгими скорбными пирамидальными тополями, обрамляющими главную аллею и даже название его помнил до сих пор — кладбище называлось « Госпитальным» Сейчас знаменитое на весь мир русское кладбище в предместье французской столицы чудным образом напомнило ему то, далекое маленькое, теперь возможно уже и стертое с лица земли какими-нибудь новостройками кладбище. Как он помнил, оно находилось едва ли не в центре города, и такой исход был наиболее вероятен. Еще он вспомнил, что однажды спросил бабушку, почему кладбище называется госпитальным, и она объяснила ему, что сначала здесь хоронили солдат скончавшихся от ран в госпитале во время войны — Какой войны? С фашистами? — тут же полюбопытствовал он, будучи, как любой мальчик в его возрасте, увлечен войнами и их историей — Господи, конечно же нет, глупенький, — ответила бабушка, — Гражданской войны, с белыми. Пойдем, я покажу тебе монумент красным солдатам Они довольно долго пробирались в дальний конец кладбища, к самой ограде, здесь дорожки были слегка запущены, кустарники и высокая трава отвоевывали себе их пространство. Но бабушка была женщиной целенаправленной — в конце концов они выбрались на маленький пятачок, в центре которого высился небольшой обелиск из белого камня увенчанный красной звездой "
Героическим бойцам красной гвардии, павшим в борьбе с белогвардейскими мятежниками Октябрь! 921 года" — такие слова были высечены на обелиске, а три белые мраморные плиты под ним были испещрены именами похороненных здесь солдат революции Бронза на тиснение букв кое-где облупилась, и слова читались с трудом, но дежурные венки, правда, тоже слегка пожелтевшие, и с выцветшими лентами подпирали обелиск со всех сторон, подчеркивая, что память красных бойцов местные власти все-таки чтили. Бабушка, однако, осталась недовольна, и осуждающе покачивая кружевным старорежимным зонтиком, под которым скрывалась от палящих лучей южного солнца, грустно заметила — А ведь здесь похоронены и дедушкины товарищи чекисты, убитые мятежниками Он бабушкину реплику почти не расслышал, потому что внимание его привлекли какие-то странные бугорки, прилепившиеся к щербатой кирпичной стене, опоясывающей кладбище, густо поросшие высоким бурьяном под которым проглядывалась прошлогодняя пожухлая и местами гниющая листва — Там что, мусор складывают? — спросил он бабушку, указывая туда пальцем.