для Мойр циклопоподобных
Если канат это его земля
то земля его не держит
ходит ходуном
из-под ног уходит
Он усмиряет ее палкой
палочный режим
иначе говоря баланс
А вокруг него пропасть
Упасть в пасть пустоты
и пропасть
Дорога его пряма
как полет пули
И жизнь его только веревка
которая неизвестно где берет начало
и где кончается
И только кажется
что он стоит на ней
На самом деле
она держит его за горло
1999 г.
Поэты сидели в овраге
Поэты сидели в овраге
и пили плохое вино.
Они набирались отваги,
они опускались на дно.
Они набрались, будто свиньи.
Они поднялись на бугор.
И дно поднялось вместе с ними,
как город и как приговор.
1999 г.
ВЕРТОЛЕТ
1
Самодельный вихрь
поднимает его в небо.
То стоит он в воздухе, как стрекоза,
то сбривает верхушки джунглей,
снимая кровавую пену войны.
Ангел смерти!
И нимб его лжет
(это обман вращения).
Подожди, успокоится вихрь
и от божественного круга останется
только железная лопасть.
Война поднялась с колен,
поднялась в небо,
стала более романтичной.
Кто сказал, что она нужна лишь политикам,
что мы воюем нехотя?
Посмотри на этих парней стрелка и пилота,
оцени священный азарт в их глазах.
Славные у них игрушки!
И игра стоит свеч,
даже таких,
которые ставят в изголовье гроба.
2
Поют пулеметы, винты стрекочут
летят осененные нимбом стрекозы,
как тучи летят, осененные нимбом,
и сеется град рокового калибра.
Сбриваются джунгли земли одичанье
напалмом, как бритвой, огнем, как мечами.
Стекает кровавая пена войны.
Земля посвящается в сан тишины.
В поля асфоделий спешим без наркоза,
тела побросав на съедение стрекозам.
Но даже и там, в молчаливом тумане
нам будет мерещиться стрекотанье.
1999 г.
Что же будет? А будет все то же
Что же будет? А будет все то же:
углекислая бестолочь дня,
сокращение шагреневой кожи
(опознайте теперь меня!).
Будут сыты не овцы, так волки.
Будет пьян одноглазый пастух.
И на праздник порублены елки.
И на будни разменян дух.
И манить и дразнить будет небыль,
возникая то там, то тут.
Ветер звезды в открытое небо
унесет, и они пропадут.
1999 г.
Смирился день, забросил золотую
Смирился день, забросил золотую
корону прочь. Под серым капюшоном
небес проходит осень отрешенно.
И лишь деревья ярко негодуют.
Под колпаком ещё храбрится город,
но флаг его уж побелел на треть.
Иссяк уже у насекомых порох.
Закрой глаза и не ломай комедь.
Остались с носом мы, точнее, сном.
Как тяжелы его большие воды!
И сносит нас всё дальше год от года,
и с каждым часом мы всё глубже в нём.
Забрасывает дождь густые сети.
Улов листвы уже затих в грязи.
Покрыться льдом и даже не заметить,
что мир вполне тобою отразим.
1999 г.
ФОНАРЬ
1
Этот столб имеет голову
светлую голову на тонкой шее
Он бредет по ночной дороге
и внимательно смотрит себе под ноги
От его света от его ума
не укроется ни один ухаб ни одна яма
осторожный столб
Он не видит дальше собственного носа
он не видит даль
но на таких как он держится земля
2
Вот идет он как с повинной,
провоцируя удар.
Ночь нависла гильотиной.
Выше голову, фонарь!
Ты мой свет, мой ум локальный
(только рядом, только тут).
Мне с тобой не надо дали,
что кромешна, как мазут.
1999 г.
ТЕНИ
Я видел политика,
рвущегося к власти.
Его тень была тенью жабы.
Я видел двух гуляющих псов
(если судить по их теням),
один другого вел на поводке.
Я видел девушку,
за которой, как за КОМСОМОЛОМ,
хотелось бежать, приспустив штаны.