Я был обязан дать вам столь длительное объяснение. Хотя предотвращать убийство уже слишком поздно. Да и нет необходимости. Я обладаю способностью манипулировать физиологией живущего, сводя ее в точку, где результат тот же, что и в результате остановки времени. Вот я и сделал это, чтобы дать вам объяснение, предоставить вам выбор.
- Выбор?
Незнакомец кивнул.
- Я могу использовать почти каждого. Почти...
- Понятно, - произнес Ван Дайн. - Я уже вижу, что моя смерть могла бы внести изменения... Но, в любом случае, кто вы?
Смуглолицый человек покачал головой.
- Сейчас просто не время рассказывать вам мою историю, потому что она длинней, чем вся история Земли. Что же до имени... Я утратил счет своим именам. Можно сказать, что я ранний эксперимент тех, что принесли сюда зло. Но прежде, чем они меня захватили, я сумел завладеть несколькими их ценностями. Периодически они делали попытки погубить меня и мою женщину, но им никогда не удавалось вырвать из нас наши жизни. На множестве путей они ставили передо мной дополнительные помехи, и долгие годы мы потратили на создание специальной защиты. То есть я... Я их враг! Вот и все. Этого вполне достаточно.
- Очень хорошо! - сказал Ван Дайн, выпрямляясь. Он снова оглядел город, повернулся, пересек крышу и осмотрел темную реку. - Очень хорошо.
Спустя некоторое время он обернулся назад и посмотрел на смуглолицего.
- Перенеси меня обратно, вниз.
Тот порылся в своей сумке и через мгновение протянул руку Ван Дайну.
Они покинули крышу.
Спустившись, двое вошли в здание. Ван Дайн направился в зал Ассамблеи. Когда он оглянулся, чтобы сказать пару слов смуглолицему человеку, то обнаружил, что незнакомца больше нет.
Ван Дайн продолжал идти: вошел в зал, зашагал обратно вдоль того же прохода, который недавно покинул. Постоял возле человека с револьвером, изучая его искаженное лицо. Отметил положение пули - она значительно продвинулась за время его отсутствия. Затем, взойдя на подиум, Ван Дайн вновь обратился к аналою, на котором лежала, его речь.
Он собрал листки, взял их в руку. Потом взглянул на флаг Объединенных Наций - голубой, с белым кругом в центре. При этом ему показалось, что краешком глаза он уловил какое-то движение. Затем что-то его ударило, и мы - он - я...
Повалившись грудью на аналой, он - мы - видит белый круг на голубом поле, а вокруг все еще растет смутный и...
Он - я...
Я... Я есть - я.
Я!
Я есть! Я есть! Я существую!..
***
...Он лежал там, едва дыша. Кровотечение остановилось.
Уже ночь, и женщина сотворила костер, укрыв мужчину шкурами зверей.
Он очень замерз. Она принесла ему воды в широкой раковине. Я начинаю кое-что понимать.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Ричард Гиз шел по холмам, стеком обезглавливая цветы. Нет более занятной выпуклости на нашей Земле, чем северный Нью-Мексико, тем более когда лето принимает его в объятия и вносит в наилучшую, ласковую пору. Но глаза Ричарда Гиза в тот день никакими декорациями не интересовались.
Зрение его было обращено на него самого.
Спустившись в овраг, он следовал по нему до разветвления, где в нерешительности остановился. В конце концов он вздохнул, уселся на камень в тени противоположной стены и сидел, рассматривая волны пыли.