— Мне очень жаль, — суховато чеканит Иван Серафимович. — Мне очень жаль, что вас устраивают такие бедненькие объяснения.
Это он обиделся.
Ключарев встает и делает два шага к Ивану Серафимовичу (тот стоит у окна, смотрит туда).
— Не переживайте, Иван Серафимович...
— Я?
— Не переживайте. Я почти знаю, что новой темы нам не дадут. Отделов много, разве мы лучше других?.. Дадут нам новую документацию по этой же теме и скажут — продолжайте с Богом! — И тут Ключарев делает маленькую умышленную уступку: — Так что будем еще спускаться, круг за кругом... Верно?
Но начальник угадывает, что это уступка, чуть ли не снисхождение, — и вспыхивает:
— Скажите, Виктор. В вашей жизни вообще есть что-нибудь интересное? Ну, хоть что-нибудь?
Ключарев пожимает плечами.
— А где же интересное? Там?.. В вашем Старом Поселке?
— Да. (Да?..)
— А почему вы туда не поедете? Поезжайте. Живите там... Я в каждом молодежном романе читаю, как человеку надоела Москва, дряблые и развращенные городом люди, и человек взял в конце романа и уехал — кто в поле, кто в поселок. Словом, туда. К тем самым здоровым натурам, где так замечательно...
Ключарев помалкивает. Иван Серафимович обиделся, это ж понятно.
— А что?.. Поезжайте. Устройтесь работать, например учителем. И живите там себе на здоровье...
Ключарев молчит. Ведь не первый такой разговор. Ключарев улыбается, а затем говорит, правда не слишком находчиво:
— Может быть, и уеду. Не знаю...
— Чего не знаете?
А тут уж Ключарев говорит, найдя слова. Хорошо говорит:
— Себя не знаю.
Пауза.
Ключарев поворачивается, чтоб уйти.
Вот именно. Чуткий и деликатный. Ну, мямля, ну пусть. Да ведь и тот начальник хитроватого зама, Шилов что ли, ведь тоже квашня. Мыльце на шильце. Вот именно... Иван хотя бы добр. Интеллигентен. Поболтать при случае можно. Уезжай, говорит, в свой Старый Поселок. Чудак!..
Ключарев приходит домой. Садится с Дениской за уроки. Жена что-то варит или жарит. А четырехлетняя Тоня всем мешает.
— Вот тебе бассейн. — Ключарев быстро черкает карандашом. — Бассейн емкостью... А вот тебе первая труба.
— Да я сам нарисую, — говорит Денис. — Плохо ты рисуешь. Наш школьный бассейн выглядит так...
Дениска рисует бассейн, две трубы и льющуюся воду.
— Мама говорит, что когда ты учился, при вашей школе не было бассейна. Правда?.. Как же ты научился плавать?
— Я уже не помню.
— И в баскетбол вы не играли?
— Не отвлекайся.
Но внутренне Ключарев сыном доволен. Задача сложна. Ключарев заставляет Дениску решать двумя способами и учит выбирать оптимальный, это значительно выше школьных требований. Денис, как всегда, решает четко, логично и не без изящества. Иной раз Ключарев с настороженным удивлением вглядывается в его ясное лицо, пожалуй, слишком ясное и целенаправленное.
Звонит телефон.
— Не обращай внимания, не отвлекайся... Итак, объем вдвое больше.
— А скорость воды та же?
— Да.
Голос жены. Она у плиты, на кухне:
— Витя!.. Телефон надрывается — неужели не слышишь?
— Слышу. Мы заняты.
Появляется в дверях маленькая Тоня. Повод есть, она тут же врывается туда, где отец занимается с Денисом, и слегка шепеляво объявляет:
— Сисяс мама придет. Она сисяс руки вымоет.
— «Сисяс, сисяс», — передразнивает Ключарев, изображая строгость. — Сисяс я и сам могу.
Он берет трубку. Он вдруг подумал, что это Лида, с нее станется и сюда позвонить. Но нет — это Бусичкин.
— Виктор, привет.
— Привет.
— Что ты такое сказал сегодня Ивану (то есть Ивану Серафимовичу)? Он в страшной растерянности. Вызвал меня. Стал спрашивать о жизни. Об отношении к работе. И все на этаком чудовищно нервном уровне... И вдруг заговорил о том, какой у нас замечательный отдел. Какие мы все талантливые и дружные. К чему бы это?
— Не знаю.