Возможно, читателю покажется странным, что мой рассказ так часто прерывается разного рода включениями, позволяющими автору в это время валять дурака: кто знает, спать или влюбляться — и в то же время получить славу и деньги, помещая в тех местах, где раздражение читателя мелким шрифтом или отсутствием всякого смысла достигает предела, глубокомысленные высказывания Жабы Куруру, академика, знаменитого критика, профессора социологии.
Местре, Вам слово.
Скобки критические.
Записка, полученная автором от Жабы Куруру, профессора университета.
(Обсуждаемое литературное произведение чрезвычайно бедно в плане содержания и в то же время изобилует бесчисленными недостатками художественной формы. Язык произведения далек от литературной нормы; грамматические конструкции не подчиняются канонам высокой поэзии прошлого; стихотворный размер, чья строгость необходима, часто нарушается; рифма, которая должна бы быть миллионершей, — чрезвычайно бедна в тех случаях, когда автор предоставляет нам редкую возможность лицезреть ее. Особенно непростителен тот явно преступный факт, что первое четверостишие вышеупомянутого сонета — всего лишь жалкий плагиат вульгарной карнавальной песенки, которую я привожу здесь:
"Таракашка йайб,
Таракашка йойу
Таракашка взмахнула крыльями
И улетела далеко…"
Плагиатор, которого я только что вытащила за уши и поставила перед судом общественного мнения как вора, коим он и является, не удовлетворился только списыванием, он подражает низкопробным виршам презренной черни.
Если уж умственные способности нашего «автора» настолько слабы, что он не в силах овладеть изысканными законами поэтического творчества, то списывал бы уж, по крайней мере, у таких великих мастеров как Гомер, Данте, Виргилий, Мильтон или Базилио де Магальяэнс.
Жаба Куруру, профессор)
Продолжение осени
Покритиковав, обсудив и оценив сонет Полосатого Кота, вернемся к нашей истории, но это вовсе не значит, что мы тотчас забудем о сонете. Ведь я процитировал его здесь не случайно, а потому, что он имеет прямое отношение к разворачивающимся событиям.
А случилось вот что: в последний день Лета, после той сцены между Ласточкой и Котом, свидетелями которой мы были, у Кота был длинный разговор с Совой. Как я уже говорил, из всех обитателей парка только Сова по достоинству ценила и уважала Полосатого Кота.
В тот вечер Ласточка больше не прилетала. Кот пытался понять, что происходит с ней, какие противоречивые чувства терзают ее маленькое сердце.
Исполненный одиночества и печали, Кот решил посоветоваться со Старой Совой.
Она только что очнулась от старческой дремоты и раскрыла глаза навстречу Ночи, своей верной подруги. Кот уселся под веткой жакейры рядом с Совой и поначалу поговорил о совершенно посторонних предметах. Но Сова, старая вещунья, сразу поняла, что привело к ней Полосатого Кота. Она была откровенна с Полосатым Котом и не только пересказала ему все сплетни (которые взбесили Кота до умопомрачения), но и выразила свое мнение по этому вопросу.
«Мой добрый друг, этого не может случиться. Как могло прийти в голову, что Ласточка примет тебя как мужа? Такого никогда не бывало. Даже если бы она любила тебя, но кто сказал тебе об этом? — даже тогда она никогда не вышла бы за тебя замуж. Так уж устроен этот мир: ласточкам запрещено выходить замуж за котов. Этот запрет — больше чем закон, он уже пустил глубокие корни в сердцах ласточек. Ты говоришь, она любит тебя, и все зависит только от твоего желания. Может быть, это и так, но закон ласточек все же сильнее ее, потому что закон этот живет в ней с самого древнего ее предка, с самой первой ласточки. И чтобы нарушить этот закон, нужна революция… — и заключила, качая головой, — А впрочем, хорошо бы произошла какая-нибудь ма-а-а-аленькая революция. Она нужна нам».