Ведомый каким-то детским желанием нагадить хоть как-то, я вошел в пустующий кабинет менеджеров отдела арт-проектов, сломал ящик на стене и вынул из него ключ, подошел к работающему компьютеру и удалил все программы вместе с рабочими документами. Ящик прикрыл, а ключ сунул в карман. Я не хотел, чтобы они все сгорели заживо, сгореть на двух первых этажах невозможно. Просто мне известно, что сформирована новая комиссия из числа пожарных, ментов и СЭС… Думаю, распинаться об этом сейчас не стоит. Придет время, и я объясню.
Ну, здравствуйте, дорогие моему сердцу жители первого этажа! Пока я застегивал пиджак, двое — юноша и две девушки — шлифанули меня своими одеждами. Их лица напряжены, походка пружинистая, они знают, что если будут хорошо работать, лет через десять станут заместителями президента компании. И тогда у них будет «Мерседес», квартира в центре столицы, счет в банке, и тогда можно будет влюбиться по-настоящему, всерьез, чтобы жениться.
Впервые за пять последних лет я, выйдя на улицу, вдруг озадачился вопросом: «Что делать?» Не в смысле — что предпринять сегодня, а что делать теперь вообще. Куда идти, в смысле — ехать? Отправить ли в «Ребус» резюме по факсу, махнуть ли на Сейшелы или просто заказать на дом грузовик пива и месяц наслаждаться футболом и сексом с Виолеттой. Чувство свободы вдруг ворвалось в мои легкие, и захотелось выбросить этот свежий поток обратно вместе с победным криком. Глупцы! Уж не думают ли они, что сделали мне плохо?!
Я только что задал себе вопрос с тремя неизвестными и теперь, даже не раздумывая, могу ответить на все пункты утвердительно! В «Ребусе» меня примут как родного — я был единственным, кто мешал им процветать! Один звонок — и мне будет забронировано место в бизнес-классе на самолете, отправляющемся в теплые края! Звонок по другому номеру — и Виолетта, как «Beer— ka», будет доставлена к пиву в мою квартиру!
Выхватив из кармана ключи, я снова услышал шорох в кармане. О, это последнее, что нужно будет сделать перед тем, как унести из кабинета коробку с вещами. Я совершенно забыл о Машеньке!
Через минуту я был на втором этаже, меня можно было увидеть шагающим посередине коридора с цветущей улыбкой на губах. Я был счастлив и свободен — никогда не думал, что увольнение по собственному желанию приносит столько счастливых минут!
До кабинета креативного директора я дошел, а вот внутрь попасть мне не удалось. Гоша Рогулин затеял в ее кабинете совещание, секретарша меня не впустила. Кажется, уже все в «Вижуэль» знают, что с Жени Медведева снят бейдж.
Решив, что вернуть документы никогда не поздно, если только возвратят их сегодня до вечера, я отправился домой.
Чувство свободы и счастья не покидало меня ровно тридцать минут. Как только «Туборг» впитался в стенки желудка и стало тепло, ощущение радости схлынуло, как вода из шлюзов. Я сидел один в квартире, передо мной слева на столике стояли четыре пустые бутылки, справа — шесть полных и запотевших, пепельница была полна, и наконец-то подошел момент, когда тишина, звенящая в комнате и прерывающаяся лишь тогда, когда я переворачивал бутылку, стала невыносима.
Подтянув к себе пиджак, я вынул из кармана телефон и набрал номер. Полминуты я слушал медляк, потом привычно сработал автоответчик, но обольстительный голос томной дивы не успел довести фразу до конца. Со мной заговорила живая женщина.
— Виолетту… — сказал я и откинулся на спину.
Мне не хотелось повеситься. Меня пожирало желание уйти из Москвы благородно, тихо и незаметно. Так незаметно, чтобы даже я не почувствовал, что уже на небесах. Пять лет, отданных проклятому «Вижуэл», трубили во мне возмездием, и кто-то мудрый, рассудительный и спокойный уверял голоса уничтоженных мною конкурентов, что нужно смириться, ведь сие есть промысел божий, что все пройдет и останется только тишина и покой…
— Тебе хорошо со мной?
Мне хорошо с Виолеттой.