О, как отрадно и легко его любить! И как сам он деятельно и легко любил!
Одно из величайших утешений для живущих в Церкви заключается в том, что они находятся в живом общении со светлым сонмом святых. Им молятся, им открывают душу. И святые внемлют их молитвам, откликаются на них. Сознательно и тепло верующий христианин поймет, что к каждому из святых, для него близких, у него особое, личное отношение. У всякого святого свои дары, свои способы проявлять свое попечение о тех, кто зовет их. Как эти выдающиеся люди при земной жизни своей имели каждый ярко-очерченную, цельную и отличную от других личность, как и в новом виде своего бытия все особенности их личностей столь же ярки. И именно сила этих личностей, воздействие их на верующих, размер, так сказать, проявляемой ими заботы о верующих и вызывает ту или другую форму почитания их, то или другое напряжение усердия к ним.
Ведь самое прославление святых начинается с того, что они видимым, осязательным образом, проявляют «жизнь свою по смерти», являясь к людям с помощью, утешением и исцелением, причем одни из этих людей чтили и призывали их, другие же ничего и не слышали о них.
И вот, в этих явлениях их, в тех словах любви и милосердия, которые они произносят, познается характер святых, при- чем впечатление от этих действий их, перешедших в мир бесплотный, усиливается и как бы сливается со впечатлением, произведенным их жизнью.
II
Земными подвигами своими отец Серафим оставил по себе неувядаемую память безграничной духовной крепости. Трудно назвать хоть кого-нибудь, кто бы мог сравниться с отцом Серафимом в его трудах: трудно назвать кого-нибудь не только из современников его, но и вообще изо всех известных святых. Он один понес на себе труды пустынножительства, затворничества, старчества. Его кротость умиляла до слез приходивших к нему. Смирению его не было границ. Всякого посетителя, богатого барина и нищего, праведника и грешника, изболевшего грехами, он целовал, кланялся до земли и, благословляя, целовал ему руки. Речи его дышали проникающею, тихою, живительною властию. Они согревали захолодевшие в жизни сердца, снимали завесу с глаз, озаряли ум, приводили к раскаянию и, чудною силой охватывая разум и волю, осеняли душу человека тишиной. Целым откровением, живым и мощным доказательством бытия духовного мира, был ясный, покоряющий вид его, как яркий луч солнца, засиявший в темноте жизни.
Толпы народа неотступно притекали к старцу в последние годы его жизни, когда в некоторые дни число посетителей его доходило до 2 000 в сутки. Заживо народ признал его святым и чудотворцем. А этот истинный последователь Христов до последних дней до того угнетал себя вольными страданиями, что без ужаса нельзя было смотреть на его жизнь, без ужаса нельзя и теперь вспомнить о муке его.
Он был гениальный человек, с ясным, метким, широким, основательным умом, счастливою памятью, творческим, живым воображением. Это был великий дух, в тонком, необыкновенно прекрасном теле.
Современники радовались на него и утешались им.
Известный жизнью своею, игумен Глинской пустыни Филарет, в день кончины отца Серафима, выходя с братиею от утрени, указал братии на необыкновенный свет, видимый в небе, и произнес: «Вот, так отходят души праведных. Ныне в Сарове душа отца Серафима возносится на небо».
Вскоре после кончины отца Серафима, известный высокою жизнию своею, один из наиболее выдающихся подвижников XIX века, архиепископ Воронежский Антоний говорил:
«Мы как копеечные свечи. А он как пудовая свеча всегда горит перед Господом как прошедшею своею жизнию на земле, так и настоящим дерзновением перед Святою Троицею».
Кончилось для него земное странствование. Настала небесная слава. И что же, в каком образе предстает он теперь людям?.. Та же кротость, та же любовь. Тем же ласковым словом зовет он людей, как звал их на земле: «радость моя!»
Я пришел навестить своих нищих. Давно здесь не был, говорил он в 1858 г., явившись для исцеления Дивеевской инокини Евдокии.
Радость моя, говорит он, явившись Саровскому монаху, впавшему в уныние: я всегда с тобою. Мужайся, не унывай!
Вот он является во сне Шатской (город Шацк) купчихе Петаковской, знавшей его при жизни, и говорит: «В ночь воры подломили лавку твоего сына. Но я взял метелку и стал мести около лавки, и они ушли».
Сын твой выздоровеет и испытание в науках выдержит! говорит он, явившись во сне в 1864 году в Петербурге госпоже Сабаньевой, у которой сын заболел перед экзаменом в Горный институт.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...