Мужчины чокнулись и залпом выпили.
А знаешь, кого я сейчас оперирую?
Нет, не знаю, но догадываюсь, что берешь меня в ассистенты, потому что я тебе приятней, чем Бабенко и иже с ним. Правильно?
В общем, да. Оперирую я жену банкира Куваева. Знаешь банк ДАР? И оперирую, к сожалению, бесплатно. Сам прекрасно понимаешь, такие люди не платят. Владелец киосочка, что приторговывает паленой водочкой, да чтобы сам был из армян или калмыков вот наш самый благодарный контингент, вот кто правильно ориентирован. А жена банкира? Предвижу только неприятности.
Ты прав, неприятности, одни неприятности, вздохнул Костя.
И в этот момент выражение его счастливых глаз, наполненных веселым огнем, здоровой алчностью и до половины коньяком, абсолютно не соотносилось с произнесенными им словами.
Павел легким и быстрым движением рассек кожу по ходу предварительно прочерченной линии. Через секунду, вдоль края рассеченной кожи, появились, словно зернышки рубина, капельки алой крови. Они засверкали в свете бестеневой лампы, вдруг набухли и вот уже взорвались крошечными фонтанчиками, заструились множеством тонюсеньких ручейков по ярко-желтой жировой ткани, окрашивая операционное поле в красное. В этот же момент ассистент марлевой салфеткой просушил рану.
Спасибо, Костя. Теперь, давай-ка, я, поблагодарил его Павел.
Он уже подключил электрод, выполненный в виде иглы, и точно направленными короткими ударами в кровоточащую зону принялся останавливать кровотечение, добиваясь как бы заваривания просветов сосудов под действием электрического тока. Процедура выполнялась последовательно, от одного края раны к другому. На месте крошечных, фонтанирующих алым, гейзеров, стали появляться черные кратеры ожогов.
Теперь рана полностью окаймляла грудь.
Двумя цапками ассистент подхватил кожу по ее наружному краю и приподнял вверх. Ткани натянулись, четко обозначая границы самой железы.
Павел аккуратно ввел скальпель поглубже. Несколько плавных и в то же время уверенных движений ножом вокруг ткани молочной железы и она отделена от кожи и жировой клетчатки. Она пока еще оставалась фиксированной к грудной стенке своей нижней поверхностью, но этот этап, знал Павел, совсем простой1.
Павел работал все быстрее и быстрее.
И вот через несколько секунд молочная железа, прикрытая большой марлевой салфеткой, была отброшена в сторону. С нее понемногу стекала кровь, темная, венозная, со скользкими желеобразными сгустками.
Наташа, где наша Наташа? не отрывая взгляда от раны, обратился Павел ко всем присутствующим сразу.
Я здесь.
Молоденькая девочка-санитарочка выглянула из-за спины.
Умничка. Протри мне лоб, пожалуйста.
Крупные капли пота скопились у него на лбу, на висках, под глазами и готовы теплыми солеными ручьями ринуться вниз, затуманить очки мутными лужами или, и того хуже, капнуть предательски с носа прямиком в рану, доведя до конфуза.
Наташа ловко поймала опущенную ей в ладонь стерильную салфетку и осторожно, стараясь не задеть халат хирурга, просушила Павлу лоб и виски.
Павел поблагодарил ее, лишь слегка опустив веки. Сейчас ему предстояло выполнить наиболее ответственный момент всей операции.
Костя, помогай!
Есть, Павландрейч!
Костя завел за края большой и малой грудных мышц широкий крючок и отвел их в свою сторону, создавая доступ в подключичное пространство, а Павел, рассекая невидимые лимфатические сосуды и стараясь не травмировать лимфатические узлы, возможные носители раковых, рассекая и перевязывая мелкие артериальные и венозные сосуды, начал выделять подключичную вену.
Он работал скрупулезно и тщательно.
Зажим. Зажим! Этот, черт возьми, не держит. Маша, выброси его! Сразу же! Не клади на стол!
Клетчатка, словно муфта, укрывала этот довольно крупный сосуд2.
Еще зажим. Хорошо. Вязать. Да, на зажиме. А как же еще! Да подлиннее нити, пожалуйста. Видишь, где мы работаем? Глубоко. Костя, осторожно. Вена! А вот это артерия. Сосудик тоненький. Замри. Я перевяжу. Да отведи же ты мышцу, Костя.
В этих командах, раздающихся в гулкой тишине операционной, где и мерный, ровный стрекот наркозного аппарата не звук, слышалось нечто не обычное, некая вибрирующая нота такая, что не доведется услышать в коридоре, в ресторанном зале и даже в спальне. В резких, отрывистых, порою сердитых словах отчетливо слышалось напряжение опасности напряжение, что появляется на поле боя, когда враг пред тобою и уже готов к прыжку.