Устные свидетельства иностранцев в ГУЛАГе представлены в проекте «Мой ГУЛАГ»: mygulag.ru. Серия публикаций начинается с интервью немца Дитриха Шопена, выжившего в Озерлаге.
Роман Романов, директор Музея истории ГУЛАГа, руководитель Фонда Памяти
1. Славянский шарм
Я родилась в 1907 году на ферме недалеко от города Мон-де-Марсана. Мои родители были бедны. В нашей семье я была младшей из пятерых детей. Я полностью унаследовала характер своей старшей сестры Мари-Луизы, которая сейчас стоит и наблюдает из-за моего плеча за тем, как я пишу эти строки.
Наш отец умер, когда мне исполнилось пять лет, и матушка вела хозяйство одна. Ее жизнь была суровой, очень суровой, но те редкие минуты, которые ей удавалось выкроить из утомительной работы, она посвящала мне, своей любимице. Несмотря ни на что, у меня было счастливое детство. Сестра Жанна была для меня второй мамой, а нашу очаровательную и улыбчивую сестру Марию (теперь она живет в Нью-Йорке) я иногда выводила из себя. Но больше всех я обожала брата Жана, заменившего мне рано ушедшего отца. Увы, я недолго находилась под его опекой: мне было всего семь, когда брат погиб в первых сражениях войны 1914 года.
В то время в сельской местности еще не существовало таких бытовых удобств, как сегодня. Размеры нашего маленького участка вынуждали нас жить на самообеспечении, и я бывала чрезвычайно горда, когда мне поручали пасти стадо из шести коров или возвращать в загон домашних птиц. По правде сказать, я не особенно страдала от отсутствия друзей-сверстников и хорошо играла сама с собой. Старшие сестры всегда были заняты работой, и мне приходилось самой рассказывать себе разные истории. Эта привычка мне очень пригодилась много лет спустя в карцерах и тесных одиночках тюрем.
Свободолюбивая и своенравная, я с трудом переносила школьную дисциплину. В классе я вела себя так же озорно, как и дома, за что часто бывала наказана. Когда мне исполнилось тринадцать лет, я без сожаления распрощалась со своей учительницей. Я и слушать не желала о том, чтобы продолжать учебу, и тогда матушка сочла благоразумным отправить меня в город Ош, где работала портнихой моя сестра Жанна. Должна признаться, я оказалась неспособной к портняжному ремеслу, и это очень раздражало сестру. Однажды Жанна крепко отругала меня за какую-то оплошность. Мой главный недостаток на меня нельзя давить. И когда сестра закончила меня распекать, я уже приняла решение: уезжаю. Не слишком задумываясь о своих дальнейших планах, я скопила денег на билет в вагон третьего класса. Зимним утром 1922 года я села в поезд до Парижа. Мне было пятнадцать лет, в моей сумочке лежало четыре франка.
В то время Луиза, одна из моих кузин, работала горничной в зажиточном доме на авеню Оперá. Благодаря ей мне удалось устроиться няней в семью корсиканцев, проживавших на рю Даниэль Лезюэр. Переполненная счастьем, я не могла поверить тому, что наконец-то стала парижанкой. Я служила у своих первых хозяев до июня 1924 года, а когда мне исполнилось семнадцать, я уже возомнила себя настоящей барышней, и мне хотелось заработать побольше денег, чтобы стать более свободной. Я нашла место прислуги на рю Вожирар.
Мне едва исполнилось восемнадцать, когда однажды утром я увидела в витрине булочной объявление о сдаче комнаты на той же улице рю Вожирар, 148. Собственное жилье сулило мне желанную свободу. Кто мог тогда предположить, что несколько строк этого объявления решат мою судьбу и, вместо того чтобы осуществить свою мечту и стать свободной женщиной, я на долгие годы окажусь в заключении?
Комнату сдавала некая мадам Кестер, проживавшая в восьмикомнатной квартире вместе со своей дочерью Ольгой. Я не знала, чем зарабатывают на жизнь эти русские женщины, бежавшие из России после революции. Они вели весьма скромный образ жизни. Мадам Кестер прекрасно говорила по-французски, ей было не более сорока, но из-за крупного телосложения она выглядела старше своих лет. Она радушно приняла меня, хотя ее немного позабавила моя застенчивость. Указанная в объявлении комната находилась на восьмом этаже, и, поскольку удобств в ней не было, мадам Кестер предложила мне пользоваться их кухней для готовки и стирки. Войдя в дом, я ощутила знакомую семейную атмосферу, по которой соскучилась после отъезда из Мон-де-Марсана. Кроме того, мне очень понравилась Ольга, почти моя ровесница, с которой нам суждено было подружиться.