Отсутствие туалета моментально спровоцировало наши мочеиспускательные системы изыскать резервы на крайний раз попи́сать на родных просторах, на что нам выделили пять минут.
Бегом по сугробам, пи́сать и курить желательно не перепутать.
Посадка в самолет была совмещена с проверкой наличия личного состава. Называлась фамилия мы заходили и располагались на максимально уютных деревянных лавках.
Быстро-быстро-быстро. Не думать. Не думать, куда и зачем мы летим, что нас там ждет, кто вернется, и зачем вообще я пихаю ящики с оружием в военный самолет. Все, что было до этого уже ностальгия и тоска по Родине. Правда, думай не думай, а на деревянных сидушках неудобно. Вариант один нашелся сразу улечься сверху на наш багаж. Благо, что коробки сухпайков большие и сложены аккуратно.
Взлет.
Самолет трясет.
На жвачку! предложил мне товарищ.
Зачем?
Чтобы уши при наборе высоты не закладывало сильно!
Его я еле расслышал, потому что гул и вибрация убивали весь остальной звук.
Спасибо!
Иллюминаторов в военном самолете по одному с каждой стороны, в начале фюзеляжа. При взлёте у меня не было возможности тоскливо бросить взгляд на родную землю, проще было только смотреть друг на друга.
Взлетели.
Сразу же было нарушено первое правило, озвученное пилотом: тот же товарищ достал флягу самогона, и мы сразу же выпили, сидя на половине тонны закуски.
Сырые, уставшие и замерзшие, мы оценили опыт нашего товарища. Для него эта командировка не первая, поэтому жвачка и самогон отнюдь не просто так появились.
Когда включилось отопление, нас моментально стало морить в сон. Желания поностальгировать не было; радостно только, что пока был последний перекур перед загрузкой, я успел отослать смс родным.
Лежу, смотрю в потолок, боюсь вибрации. Мысли, мысли, мысли. Их поток был настолько широк, что я не мог уцепиться хотя бы за одну. Чтобы пообщаться с товарищами, нужно было и привлечь внимание, и проорать в ухо то, что хочешь сказать. Часто собеседник просто кивал, не разбираясь, чего ты от него хочешь и этого было вполне достаточно. Взаимодействие состоялось и ладно.
Калейдоскоп мыслей и одновременно пустота внутри. Перед тем как я заснул, одна все же задержалась на некоторое время, заставив меня кратко заострить внимание на одном факте:
Я восьмой раз в жизни взлетал в воздух, но никогда до этого не приземлялся. В основном, выходил на полпути с парашютом. Первое мое логическое завершение полета, приземление, произошло успешно, после восьмого взлета.
8\1 успешно.
Глава 2
Воздух устава.
Приземление ознаменовалось крутым поворотом самолета, что заставило нас проснуться. Было светло. Когда самолет наклонялся, в единственный иллюминатор было видно синее море; когда самолет принял другое положение, удалось разглядеть ту часть суши, куда мы собираемся приземлиться это настоящая зеленая гавань. Ожидая увидеть барханы песка, в тревоге размышляя об условиях жизни в песчаной стране, мы выдохнули, взглянув в крохотное окошечко. Я оглядел своих товарищей: те, кому не повезло залезть на коробки, как могли ютились на узких лавочках с сидушками, порой принимая невозможные геометрические позы; на дремлющих их лицах усталость и никаких эмоций. По мере приземления все просыпались и пытались хоть как-то потянуться, чтобы спросить свое тело: «Ты еще моё?».
Шасси самолета коснулись посадочной полосы: теперь я ощутил ту вибрацию, которой не боялся, наоборот ждал. Катился по посадочной полосе самолет довольно долго, настало время осмотреть фюзеляж изнутри: сплошное железо, спаянное грубыми клепками, везде надписи «не трогать», «не крутить», некоторые элементы выкрашены красным. Однако такая простота почему-то прибавляла надежности. Это очень честный самолёт.
Открылась аппарель, прозвучала любимая команда:
Так, ничего с собой не берем. Выходим, строимся!
Как только открылась аппарель, я пытался разглядеть все и сразу: виден был лишь бетон и военный грузовик, приехавший за нами. Мы вышли.
Я никогда не чувствовал себя так нелепо, как в тот момент, когда вышел из самолета: в зимней одежде бушлат, шапка, берцы, уставший и потрепанный, я оказался под лучами восточного солнца. Меня обдал тёплый морской бриз. Я сразу обратил внимание на декоративные пальмы и кипарисы, на холмы и горы. Это было невероятное контрастное зрелище после слякоти средней России.