В тот рейс самолет принял до ста пассажиров, из них пятерых подсадили без мест, двоих разместили в туалете, больше некуда. При наборе высоты в тридцать-сорок метров самолет вдруг начал ее терять, принял неуправляемый правый крен и через семь секунд полета зацепился крылом за грунт. Ко всему прочему возникла угроза столкновения с приземлившимся самолетом ТУ-154 корейской авиакомпании.
Оказавшись в опасности, командир «корейца», летчик Кравченко, дал двигателю режим «на взлет», резко ускорился и выскочил из зоны столкновения, хотя и получил от обломков аварийного самолета вмятины и повреждения по правому борту. Отметим здесь, что первый реактивный самолет гражданской авиации ТУ-104 оказался ненадежной конструкцией тяжел, неустойчив в полете, плохо управляем и уже через пять лет был снят с производства. С его участием зафиксировано тридцать семь авиапроисшествий это худший показатель среди всех советских пассажирских самолетов. Одно из тридцати семи пришлось на то зимнее иркутское утро.
Дальше летели недолго. Через девяносто метров самолет носовой частью ударился о землю и тут же о бетонные блоки ограждений, отчего консоль левого крыла размером в полтора метра отлетела вперед на шестьдесят метров. Пассажиры в панике. Тем не менее полет продолжался, теперь уже над понижающейся местностью, пока на расстоянии трехсот метров от места первого касания не произошла окончательная «жесткая посадка». Фюзеляж раскололся на три части. Наибольшие разрушения пришлись на кабину и среднюю часть корпуса. Можно ли себе представить, что творилось внутри?
Внутреннее оборудование разом превратилось в груду обломков и искореженных конструкций, и это месиво вперемешку с человеческими телами и багажом устремилось в переднюю часть самолета, сметая все на своем пути. Еще до крушения в самолете погас свет. Бортмеханик Н. Коншин во избежание взрыва и пожара успел отключить топливную систему. Для экипажа и многих пассажиров прелести воздушного путешествия окончились летальным исходом. Оставшиеся в живых зыркали в темноте ошалевшими глазами, пытаясь понять, что за преисподняя им уготована. Многих сносило куда-то по конвейеру, кого-то сбрасывало через образовавшийся разлом на снежное поле, где сверху накатывала задняя часть фюзеляжа и давила все то, что еще не было раздавлено.
Макавеева, находившегося в первом салоне, далеко не унесло. От страшного удара он попросту потерял сознание и очнулся от холода, когда за бортом начинало светать. Морозило ногу, с которой при столкновении силой инерции сорвало сапог финского производства, плотно застегнутый на молнию. Другая нога оставалась в сапоге, но была чем-то придавлена. Не высвободить, и сил никаких. Краем глаза видел, что новенький костюм разодран в клочья. Алексей был парень щеголеватый, стройный, с военной выправкой и любил модную одежду, доступную для работников аэропорта. Значит, авария. Главное, жив. Странно, что боли почти нет, просто тело чужое.
Большие неудобства доставлял лежавший на нем мужчина, который до крушения занимал соседнее место в кресле под буквой «Б». Мужчина тяжело стонал, теплая кровь с его лица и шеи заливала Макавееву рот, затекала под ворот, скапливаясь под спиной, густая, липкая и пахучая. Было противно, к горлу подступала тошнота, грудь стянута обручем, каждый вдох давался с трудом. Не пошевелиться.
Алексей с трудом повернул голову в сторону, к свету, и голова соседа припала еще плотнее, щека к щеке. Он все еще стонал, дышал хрипло, неровно и с каким-то бульканьем не то в горле, не то в груди. Потом все затихло ни стонов, ни хрипов и бульканий. Окоченела нога. Мужчина замер, недвижный и тяжелый. Нежилец. Макавеев опять забылся в бесчувствии.
Спасательные работы начались быстро. Самолет рухнул вблизи аэропорта на глазах обслуживающего персонала, всего-то в нескольких сотнях метров от ограждения взлетного поля. Съехалась техника, машины скорой, сбежались работники аэропорта и спасатели. Поначалу выносили живых и полуживых людей. С Макавеева стащили мужчину, и ему стало свободнее. Когда он снова очнулся, то соседа не было, как не было и спасателей. Утащили не того, вместо живого мертвого. Оставалось ждать.
Алексей с жадностью вдыхал свежий воздух, пытаясь осмыслить случившееся. Боли он все еще не ощущал, лишь полная беспомощность сковала тело да туманное сознание фиксировало обстановку. Падение на взлете. Счастливое стечение обстоятельств, сохранившее ему жизнь. Это пассажир, пересевший к товарищам, освободил ему кресло, оказавшееся в зоне относительной безопасности. Вот она, неразлучная «святая троица», лежит бездыханной справа. Все вместе, как и хотели. Еле дотянувшись, стер с челюсти ошметки спекшейся крови, чужой или своей. Когда же придут за ним? Надо было собраться с силами, кого-то позвать, похоже, вокруг остались только те, кому место в морге. Донимал холод. Зима стояла крепкой.