Я не могу не подойти ближе, чтобы хотя бы рассмотреть её получше. Уж слишком красивой и, главное необыкновенной, она показалась издали. А ведь я думал, что видел здесь уже всех.
Я спустился в эту бухту, вблизи оказавшуюся не такой уж и маленькой. Девушка, вернувшись, может испугаться меня, подумал я, и предусмотрительно скрылся за круглым, как и все камни здесь, выступом скалы. Но я её вижу. Вот возвращается, накупавшись, наконец Я давно околел бы в этой воде. Выходит тонкая, высокая, очень тонкие кости, длинные упругие мышцы, это здешняя сильная порода Волосы мокрой массой, похожие на водоросли, перекинула со спины, отжимает, скрутив в жгут. Ещё посмотрю, ещё немного, не то выйду, визжать примется Кожа светится, опалесцирует будто, белым тёплым светом, будто хорошее молокоЛицо
Нет-нет, не в этом всём дело Ни в теле и коже, и даже не в лице. Что-то в ней особенное. Что-то такое, чего я ещё не видел, даже здесь, среди этого на редкость красивого народа. Пока не пойму интересно.
Капельки воды высыхают на гладкой коже, ещё немного и оденется, пора, наверное, выйти
Она и не подумала бежать. Спокойно, даже насмешливо взглянула на меня, уперев руки на талию, длинные пальцы, будто пояс
Что смотришь, сколот, бесстыжие глаза? Не видал, разве обнажённых женщин? Ты на жену свою иди, гляди! проговорила она, голос журчливый, как ручеёк и такой же спокойный. Как он может быть спокойным? Неужели нисколько не боится меня?
Далеко жена, в столице растерянно сказал я.
Вот это да, девчонка, моложе меня, чуть ли не вдвое, нагая стоит передо мной и ещё
Твоя беда, сколот.
Ну, да, насмехается! Вообразите?! Я могу тут же овладеть ею, даже синяков не насажав на её кожу, просто потому что я настолько больше и сильнее, что мне не придётся применять большой силы для этого, а она насмехается! Неслыханное что-то. Откуда такая наглая уверенность? Тут я понял, что меня так задело сразу, когда я разглядывал её исподтишка: гордая осанка. Как ни у кого. Будто у неё струна в спине, которая тянет её к небу, прямо к солнцу Она между тем взяла платье, спокойно встряхнула, собираясь надеть
Я нагих видел, разумеется, но такой красы продолжил я свои речи, не теряя всё же надежды, приблизится к этой красоте, притягивающей меня.
Но она лишь поморщилась на это:
О, сколот, не сори словами. Слово золото, но к моим ногам не бросай, я не нагнусь поднять, платье упало как полог, закрыв от меня светящееся тело.
Отчего же? я удивился её речам.
В этом городке Ганеше, книг-то сроду не было, если только у Солнечных жрецов, не то что грамотных людей, сталь, правда, умеют варить, как и в других городах, но чтобы чтобы так разговаривать, как надо уметь думать?.. Она улыбается, волосы крупными кудрями берутся, высыхая:
Опасно, знаешь ли, нагибаться зад оказывается выше головы.
Я не мог не засмеяться над её словами:
Ты за голову опасаешься или
Да мне дорого всё, что есть, всё моё! Так что иди, сколот, своей дорогой, вот и пояс затягивает на талии, которую я легко сжал бы двумя ладонями
Я Яван.
Мне всё равно, она вдела ступни в босоножки, до сих пор босоножки носит, уж осень Пошевелила пальчиками, продвигаясь по плотной коже подошвы.
Как тебя звать? спросил я.
Не скажу, уходить намерилась, ловко и легко преодолевая валуны, на которых я чуть себе ноги не переломал, пока подбирался к ней. Тебе незачем звать меня, я не приду!
Так я сам приду! я догнал её уже на гладкой скале наверху, пытаясь поймать за руку.
И думать не смей! Ишь ты, не балуй! она отшатнулась, гневно сверкнув глазами. Руку отрежу тебе, если ещё протянешь!
Да постой же! я не пытаюсь больше коснуться её, почему-то верится, что может отрезать.
И ходить за мной не вздумай, муж увидит, шею тебе свернёт!
Да нет у тебя мужа! я уверен, что нет.
Не твоя печаль! она исчезает за ближним валуном, мелькнули только кончики волос.
Пока я взобрался на самый верх, её и след простыл, быстрая, лёгкая как лань, убежала. Хотя нравом совсем не лань, скорее дикая кошка. Орик, такой же, он парень резкий, и тоже руку отрезал бы, если что. Других таких бешеных я больше не знаю, тем более среди женщин. О, как защекотала моё самолюбие, моё воображение эта встреча
Глава 2. Прокляни себя
Всё, что рассказал обо мне царевичу и брату царя сколотов кудесник Белогор, всё правда. Я, Дамагой, был старшим, любимым сыном царя Светояра, его наследником. В те счастливые и светлые времена я звался Ольгом и рос настоящим царевичем, во время трапез и на Советах, я сидел о правую руку отца. Я жил в царских покоях с золотыми потолками, ел и пил на золоте, постель мне застилали самым тонким полотном, расшитым Берегинями, сварогами и коловоротами. Все знали, что я следующий царь Великого Севера.