Матвей недоуменно замер, прекратив барабанить, потому что ничего не понял. Но затем взялся стучать с новой силой.
Ага, там все-таки кто-то есть! Откройте дверь, я умираю от холода! Ну же, откройте!
Пошел вон! гаркнули прямо за дверью. Проклятые ирландские попрошайки!
Я вас не понимаю, чуть не хныкал Матвей. Близость тепла по ту сторону двери мешала ему соображать, а зубы стучали с такой силой, что можно было больше не барабанить зубы компенсировали. Ну пустите ненадолго, я скоро уйду. Могу просто в прихожей посидеть! Я никому не помешаю!
Тот, кто был за дверью, очевидно, решил не обращать внимания на мальчика, потому что шорохи утихли. Матвей продолжал не сдаваться: он вновь застучал по хлипкой деревянной двери.
Да чтоб вас! выругался он, подражая своему отцу. Тот тоже так ругался, когда у него что-то не получалось. Но в этот раз буквально стоял вопрос жизни и смерти. Матвей уже перестал ощущать свои мизинцы на ногах и мечтал, чтобы все это прекратилось. Пустите!
Неожиданно кулак провалился мимо двери. То есть, конечно, не провалился, просто дверь распахнулась и на пороге оказалась грузная и очень злая женщина. На ней было надето странное старомодное платье в пол, глухо застегнутое под горло, а на плечах была шаль. Ее лицо было испещрено морщинами, хотя ее нельзя было назвать старой скорее, усталой, а ее каштановые волосы с проседью были аккуратно зачесаны назад. Матвей случайно задел ее по юбке кулаком и тут же опустил руку. Он уставился во все глаза на женщину, а та уставилась на него. Некоторое время они молчали, рассматривая друг друга.
Чего тебе? женщина открыла рот, произнеся какие-то слова, но он ничего не понял.
Что? переспросил мальчик, глядя на нее в недоумении. Она будто бы что-то говорила, но слова были непонятными.
Чего ты там говоришь? переспросила женщина, явно начиная злиться. Чего среди ночи колотишь?
Что? снова переспросил тот, напоминая глупого попугая. Он даже открыл рот от изумления.
Женщина скрестила руки на груди, сурово глядя на него.
Хватит ломиться в наш дом, тут тебе ничего не подадут. Уходи!
Что??
Я тебя не понимаю, разозлилась она, берясь за дверь, чтобы захлопнуть ее перед носом мальчика. Проваливай!
Я вас не понимаю, чуть не плакал Матвей, дрожа от холода. «Пусть это прекратится, пожалуйста, пусть все это просто прекратится», думал он.
Я женщина словно передумала закрывать дверь и внимательно посмотрела на мальчишку. Тот был одет странно, в какую-то яркую одежду неестественных цветов. И лопотал что-то на своем языке. Точно какой-то цыганский оборванец. Сердце у женщины все-таки сжалось от жалости. Я. Тебя. Не. Понимаю, четко, словно умалишенному, проговорила она.
И тут Матвея наконец-то осенило: она говорила на английском! Вот почему он ничего не понимал. Но как так вышло? Почему эта женщина одета столь странно и говорит по-английски? И почему вокруг зима?! Он немного язык со школы, но совсем чуть-чуть, наверное, мог бы только сказать, как его зовут и сколько ему лет. Порывшись в памяти, он как раз и попытался это сделать.
М-меня звать Матвей. Я есть 30 лет, ой, извините, я есть 13 лет2.
А, так ты все-таки понимаешь, что я говорю, просто притворяешься умалишенным! Как ты тут оказался? Что забыл у моей двери? Давай тогда, проваливай поскорее, хватит тут околачиваться, всех детей мне перебудил, а ведь им вставать рано, тут же затараторила женщина, скрестив руки на груди и сурово на него глядя.
Матвей схватился за голову. Это было ужасно он не понимал ни слова! Он не выдержал, присел на корточки и разрыдался, понимая, что его просто ждет холодная смерть на улице, если эта женщина выгонит его взашей. Ему было страшно, холодно и неожиданно очень-очень одиноко, словно он совсем один в этом незнакомом и враждебном мире. Завывала пурга, а эта женщина со злым лицом собиралась выгонять его на мороз, да и чего он ожидал?
Женщина уставилась на мальчика, рыдающего у нее на пороге. Потом тяжело вздохнула, выражая этим вздохом все, что думала об этой ситуации, взяла его за шкирку, затащила внутрь и закрыла дверь, оглянувшись один раз по сторонам.
Восемь лет спустя