Андриенко Владимир Александрович - Шут императрицы: Халиф на час стр 2.

 Будем помнить, матушка,  склонился в поклоне Остерман.

 Младенца перенесть в мои покои!  приказала Анна.  Я сама за ним присматривать стану. А то много кто сему мальцу уже смерти желает! И всех собрать нынче при дворе для праздника великого! И Лизку пригласить! Пусть видит!

Затем она сама схватила младенца и понесла его на свою половину, забрав у родителей. Анна Леопольдовна и принц Антон Брауншвейгский и пикнуть не посмели.

Бирон и Остерман из покоев принцессы вышли вместе.

 Теперь трон Анны укрепился как никогда,  проговорил Остерман.

 Вы правы, граф. Но врагов у сего младенца предостаточно! И сегодня они соберутся при дворе на празднике. И нам стоит, как и прежде держаться вместе.

 Я готов выполнять договор, герцог. Я ваш друг. И я согласен дабы именно вы стали регентом империи Российской.

***

Год 1740, август, 12-го дня. Санкт-Петербург.

В покоях светлейшего герцога Бирона.

Банкир Либман был уже у герцога и ждал его. Рождение наследника изменило многие конъюнктуры придворные. Теперь семейство Брауншвейгское могло войти в силу. И Остерман мог отколоться от союза с герцогом.

 Эрнест!  Лейба бросился к Бирону.  Я жду тебя уже полчаса.

 Я только из половины принцессы, Лейба. Наследник родился. И сегодня сие событие будет салютованием из пушек отмечено.

 То мне и так понятно, герцог. Мне не понятно, что далее будет? Одного опасного врага мы одолели, а десяток новых нажили. Вот так.

 Ты про кого это, Лейба? Про Остермана?

 И про него также. Но тебе известно, что в Петербург едет принц Людвиг Брауншвейгский, младший брат нашего принца Антона, что нынче отцом императора будущего стал?

 Нет. Я про сие не слышал. А кто звал его?

 Принц Антон упросил императрицу пустить принца Людвига в Россию. И мои люди в Вене донесли мне, что принц Людвиг метит на корону Курляндии.

 Что?  удивился Бирон.  Но корона эта на моей голове!

 Я это знаю. Но принц Людвиг мечтает с твоей головы корону сорвать при помощи своего братца.

 Лейба, но принц Антон пока Россией не правит!

 Вот ты и задал правильный вопрос, Эрнест! В Вене в неких кругах мечтают принца Антона сделать регентом при малолетнем сыне, а уж он у тебя корону Курляндии отберет, и Людвигу предаст. И помочь ему в сем деле может Остерман. В Вене на него рассчитывают, и от двора императорского он немало денег получил. И не стоит тебе надеяться, что он будет тебе верным союзником. Ты ему нужен был лишь для того, чтобы свалить Волынского.

 И что же мне делать? Я готов слушаться твоих советов. Я и сам не сильно то верю Остерману. Не понравилась мне его хитрая рожа сегодня, хоть и он и уверял меня в дружбе.

 Нам стоит с тобой Остермана и принца Антона в борьбе придворной переиграть. И надобно чтобы Анна тебя назначила регентом империи.

Бирон посмотрел на банкира.

 Но она уже готова назначить меня, Лейба. Мне стоит только надавить на неё,  сказал герцог.

 А вот сего не нужно! Сейчас твое назначение нам не токмо не полезно, но вредно. Если указ о твоем назначении выйдет сейчас, Эрнест, то Остерман и принц Антон станут твоими противниками. И это точно их объединит.

 И что делать? Что ты предлагаешь?

 Мы усилим немного партию принцессы Елизаветы. Она будет неплохим противовесом семейству Брауншвейгскому и Остерману. Тогда вице-канцлер будет держаться тебя. Он знает, что от Елизаветы ему ждать ничего хорошего нельзя.

 Хитро,  согласился с Либманом Бирон.

 И когда они почувствуют угрозу от Елизаветы, то сами потребуют именно тебя в регенты.

***

Год 1740, август, 14-го дня. Санкт-Петербург.

В доме у Пьетро Мира.

Пьетро Мира стал собираться во дворец. Сегодня императрице угодно видеть всех шутов на празднике. Мария сидела рядом с ним и с тоской смотрела, как он одевает новый камзол.

 И как долго я должна сидеть взаперти, словно в тюрьме, Пьетро?  спросила она.

 Не начинай сейчас, Мария. Не желаешь же и ты поступить в кувыр коллегию и вытеснить оттуда Буженинову?

 Не смешно! Ты снова шутишь? Сколько можно?! Я уже так долго отлучена от театра! И эта новая певичка так хороша?

 Императрица довольна ей,  ответил Пьетро.

 Что? Неужели она поет лучше меня? Что ты скажешь? Не могла же царица так быстро забыть мой голос? Это невозможно! Я не могу поверить!

 Мария! Я уже слушал твои жалобы. Но сейчас ничего сделать нельзя.